– Антош… – она замялась, – ты ничего не хочешь мне сказать?

– О чем? – Антон спросил веселым тоном, но натянутость Ольга, и сама нервничающая, заметила в голосе сразу.

– Ну как о чем… О нас. – она села, протянула руку, стянула с кустов рубашку возлюбленного и накинула на себя. Посмотрев в его сторону, она не увидела блеска его глаз, Антон отвел взгляд.

– А что с нами не так? – нарочитое спокойствие только подчеркивало напряжение.

– Какие у тебя планы? – Ольга решила идти напролом. Ей вдруг вспомнились мягкие упреки матери, беспокоящейся о судьбе старшей дочки, напоминание о возрасте. И дети подружек, подрастающие на глазах у деревни и у нее.

– Оль, ну ты же знаешь, – рука закопалась в рыжую шевелюру, – планов у меня куча. Скоро поступление. Диссертацию я пишу уже второй год, Вяткин здорово помог. И вообще, он считает меня очень перспективным.

Антон говорил что-то еще, Ольга уже не слушала. Все это она знала и так. И про поступление, и про диссертацию. И про Вяткина, научного руководителя, по совместительству, ректора вуза. Бывало, Ольга смеялась, что будет ревновать к Вяткину, потому что Антон только о нем и говорит. Но сейчас ей было не до смеха.

– Подожди, Антош, – прервала она его, – я спрашиваю не о тебе, я говорю о нас.

– Оль, что ты хочешь от меня услышать? – в голосе Антона были усталость и раздражение одновременно. – Я не могу все бросить и бежать жениться. Просто – не могу! Слишком много поставлено на карту.

Глаза защипало от непрошенных слез, но Ольга сдерживалась, только отвернулась и закусила нижнюю губу.

– Ну Лёль… – Антон потянул ее за край рубахи, – не обижайся… Правда, время сейчас совсем неподходящее. Ну ты же понимаешь…

– Да, – с горечью проговорила Ольга, – я понимаю…

Антон подсел ближе, взял за руку и стал поглаживать кисть. перебирая тонкие пальцы возлюбленной. Ольге хотелось оттолкнуть его и прижаться к нему одновременно. Она разрывалась от этого противоречия и ненавидела себя за это. Может быть, надо было накричать на Антона, обвинить его в безразличии, но она не могла. Они еще долго сидели так, чуть обнявшись, стараясь не обсуждать неприятную тему. А потом зазвонил телефон, и Ольга испугалась. Ей никогда еще не звонили ночью и этот, оглушительный, в ночной тишине, звонок, заставил ее сердце колотиться от предчувствия несчастья. Так и случилось. Уже через пять минут она бежала по склону босиком, держа босоножки в руках. Сзади еле поспевал Антон, на ходу застегивая рубашку и заправляя ее в брюки.

Сейчас был день. Днем всегда лучше, потому что светло, вокруг ходят люди, и не так страшно пикают датчики над Тёмкиной кроватью. Мама так и не отошла от него, уснула сидя на стуле. Ольга провела ночь на кушетке, а отец спал в машине. Вчера они с отцом, оставив маму в палате, объезжали прилегающие к больнице улицы, в надежде найти беглянку. Ольге казалось, что весь ее мир развалился в одно мгновение. Брат на больничной койке, мать все время плачет, отец молчит, а сестра, которая всю жизнь была рядом, вышла в узкие больничные двери и просто ушла. Только сейчас она поняла, как дорожит этой взбалмошной девчонкой, нарушающей ее покой. Настя была такой, какой всегда хотела быть она, Ольга. Она раздражала и смешила ее, заставляла смотреть на себя со стороны. Ольга не представляла, что Насти могло не быть рядом.

Время от времени останавливала отца и выбегала из машины, приставала к людям с вопросами, описывала беглянку. Конечно же, никто ничего не видел, она садилась обратно, и они снова и снова кружили по улицам, расширяя радиус поиска. В эту ночь опять не пришлось поспать.