Вот это да! Какие тут события разворачивались, пока я бегала до моста и обратно! И после этого он пошёл на речку, а там ещё я…

– И что теперь, Юль?

– Понятия не имею. Знаю только, что теперь он мне ещё больше нравится. Кажется, я готова влюбиться. «Я тоже», – подумала я, но промолчала.

У соседей залаяла собака. Тут же из темноты раздался голос:

– Свои, Дианка, – и Дианка сразу игриво заскулила, приветствуя старого знакомого.

– Добрый вечер… хозяева, – запнулся Егор, заглядывая через ворота. – Войти можно?

Странно, наверное, заходить в свой двор гостем. Тем более что тут почти ничего не изменилось. Двор был ухоженным и уютным, поэтому мама не стала ничего переделывать. Дом продавался со всей обстановкой, так что там тоже поменялись только детали.

– Заходи, Егор, – откликнулась я.

Он на ощупь нашел задвижку, открыл её привычным движением руки.

– Я на минуту, – предупредил он. – Хотел попросить о ещё одном одолжении.

Мы приготовились внимательно выслушать его просьбу. Он замялся.

– Вы на речку вечером не пойдёте? – начал он издалека.

– Не собирались, вроде, – ответила я.

– Просто я баню топил…

– Мы в курсе, – я искоса бросила взгляд на Юльку.

– Мы после парилки всегда окунаемся в речку. Я пытался отговорить деда, но он – ни в какую. Хочет получить удовольствие от бани сполна.

– А от нас что требуется? – не поняла я.

– Не выходить в ближайшее время в задние ворота. Просто мы спускаемся к речке… раздетые. Совсем.

Тут до меня дошло, и я рассмеялась:

– А что, дедушка стесняется?

– Ничуть, – усмехнулся Егор. – Это чтобы вас не смущать.

– Мы медики, нам смущаться не положено, – веселилась я. – Так что можете хоть голышом на грядке плясать, только капусту не потопчите.

– Я предупредил, – он ткнул в меня пальцем.

– Мы услышали.

– Я пошёл?

– С лёгким паром!

Может, мне показалось в темноте, а может, он, и правда, уходил с улыбкой. От чего она: от нашей перепалки или от предвкушения парилки? В любом случае, мне нравится, когда он улыбается.

– Юль, а ты чего молчишь? – я ткнула подругу в бок. – Юль!

– Ксюх, – задумчиво обратилась она ко мне, – как ты думаешь, то, что мне сейчас хочется сидеть в камышах и подсматривать за ним, можно считать маниакально-депрессивным синдромом?

Я на несколько секунд задумалась, потом совершенно серьезным тоном изрекла:

– Одно из двух: или это не маниакальный синдром, или он заразен. Потому что мне сейчас хочется сидеть в этих камышах рядом с тобой.

То, как мы хохотали над своим диагнозом, слышали, я думаю, и соседи, и Егор с дедом, и мама в доме. Ну, уж Дианка точно, потому что в ответ на наши дикие звуки залилась таким отчаянным лаем, что по улице её поддержало ещё не меньше десятка собак.

Сегодня я на дерево не полез, притаился в воде, как раз у того места, где она обычно спускается, чтобы поплавать. Вскоре услышал её тяжелое дыхание и недовольное сопение. Девочка разозлилась. Неужели от того, что меня нет? Мне было видно, что она озирается вокруг, уперев руки в бока.

– Ну и ладно! Подумаешь! – ворчит, как обиженный ребёнок. Спрыгивает в воду и плывет… прямо ко мне в руки.

Я ныряю и под водой хватаю её за пятку, её стопа помещается в моей ладони. Какая же она всё-таки маленькая! Думал, сейчас услышу оглушительный визг, но она начала молча брыкаться и заехала мне другой ногой в живот. Пришлось выныривать, чтобы глотнуть воздуха.

«Идиот, кретин, придурок!» – это то, что я ожидаю заслуженно услышать в свой адрес, когда злорадно сообщаю ей в лицо:

– Попалась!

Вместо этого она обнимает меня за шею и заявляет:

– Ты тоже!

Тогда я притягиваю её к себе, крепко прижимаю обеими руками… И на несколько минут выпадаю из реальности.