— Простила. — вздохнула девушка.

— И теперь это не даёт тебе право трахаться со всеми подряд! — ощущая правоту за собой, сквозь зубы, прошипел мужчина.

— Со всеми подряд? Да ни с кем я не трахалась! У меня не было никого, кроме тебя!

— Ну да, конечно. — брезгливо, словно она отсосала сотню членов за вечер, бросил Марине муж.

Это было обидно... До слёз. Может зря она простила его тогда? Может нужно было поставить в их отношениях точку ещё в прошлый раз? Марина впервые задумалась об этом всерьёз, тогда эти мысли не приходили ей в голову...

Это было время послеродовой депрессии — маленький Макар на руках, бессонные ночи, закаменевшие груди, работа на телефоне, и чувство вины, будто это она недостаточно уделяла времени мужу, толкнув его в объятия другой. Да, не совсем объятия, в другое место, но это и не важно. Женские гормоны порой творят очень интересные и не совсем логичные вещи...

Да, потом был разговор по душам, раскаяние, мольбы и прощение, слёзы, желание жить дальше, меняться и идти на уступки. Прогибаться, чтобы сохранить семью... Дура! Сейчас она это понимала... Но сейчас у них всё было хорошо. До сегодняшнего вечера было...

Самое обидное — всё, что сегодня она делала, она делала ради него. На душе словно нагадили дворовые кошки, поскреблись там и ушли, оставив пустоту. Так гадко и обидно ей никогда не было, даже тогда. Уж лучше бы ударил... Но нет, Костя у нас правильный, женщин не бьёт...

— Ладно, я спать. А ты... Думай что хочешь! — Марина развернулась и пошла в сторону лестницы... — Завтра поговорим, когда протрезвеешь...

— Я не пьян! — выкрикнул в спину девушки голос и мужа и едва слышно прошипел: — С-с-сука!..

4. День 3. Среда

Утром Марину разбудил запах выпечки и свежесваренного кофе. Девушка открыла глаза, посмотрела в потолок, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера, и устало вздохнула. В дверь комнаты тихо постучали, брюнетка повернулась на стук, увидела робко просунувшуюся в дверную щель голову мужа, виноватую улыбку на его лице, и нахмурилась.

— Что?

— Марин, я там завтрак приготовил. Спустишься? — заискивающе поинтересовался опальный супруг.

— Спущусь. Через пять минут.

— Понял. — Костя виновато улыбнулся и через секунду исчез за дверями.

«Ну надо же — завтрак!» — девушка покачала головой, легко поднялась с кровати, кинула на своё голое отражение в зеркале мимолётный взгляд и направилась в душ...

Водные и косметические процедуры заняли от силы минут пятнадцать, и через четверть часа она сидела на первом этаже своего дома за большим кухонным столом, глядя на парующие панкейки, заваренный кофе, джем и свежие булочки перед собой. Неплохо!

— Марин... — донёсся до девушки какой-то жалобный, можно сказать жалкий, голос Кости.

— Что?

— Ну прости! Хочешь, на колени стану. Ну сдурил я вчера, приревновал. Идиот! Признаю. — выпалил Костя заученный текс на одном дыхании и замер, ожидая приговора.

Марина неторопливо намазала клубничный джем на половину булочку, сделал глоток кофе и задумчиво посмотрела на супруга.

— Что случилось? Почему такие изменения в поведении? Вчера я была шлюхой, давалкой...

— Я такого не говорил! — тут же перебил её Костя и снова смутился, отведя глаза в сторону.

— Так что произошло?

— В рабочем чате есть фото, — признался парень, — на котором японцы вручают тебе и Павлу часы. Прости, Марин...

— Ладно, проехали... — отмахнулась девушка.

— Правда? — просиял Костя.

— Угу. С одним условием.

— С каким? — чуть мрачнее произнёс парень, понимая, ему придётся принять любое требование жены.

— В следующий раз, если даже ты увидишь меня с членом другого мужчины в руках, и я скажу, что этого не было, тебе показалось — ты поверишь мне безоговорочно.