Петр так и сделал – и с удивлением понял, что пузырей уже нет, воздух в легких закончился, и он дышит странной жидкостью. Сознание тут же возбудилось, попыталось призвать к немедленному спасению жизни через выныривание, сердце заколотилось с удвоенной силой, но побороть панику удалось на удивление быстро.

– Нн… иии..чего… – попытался произнести он, чтобы успокоить Дана, но говорить оказалось на удивление сложно, жидкость выталкивалась из легких труднее воздуха, а голосовые связки тут же нестерпимо зачесались и отказались работать.

– И говорить громко не пытайся! – вновь вмешался Дан. – Связки быстро посадишь. Шепчи себе под нос тихонько, а ларингофон все как надо передаст.

Петр невольно поднес руку к горлу и нашел ларингофон, на ощупь неприятно напомнивший слизняка. Отдернул руку, поморщился чуть брезгливо, и попробовал говорить тихим шепотом:

– Так? Да, вроде получается. Хм, в интересное местечко ты меня привел. Ну и как есть-то тут? Сырой рыбой, как тюлени питаться будем?

– Нет! – засмеялся и аж закашлялся Дан. – Не как тюлени. Хотя в чем-то да… Так, для начала давай-ка закусочку легкую, чтобы тебе пообвыкнуться и рецепторы вкусовые настроить, а уж потом возьмем меню.

– Ну давай.

Дан кивнул и пошевелил рукой, слегка обернувшись, словно подал сигнал кому-то у себя за спиной. И тотчас жидкость в бассейне пришла в легкое движение, словно некое подводное течение решило себя обозначить. Впрочем, видимого дискомфорта это не принесло, так как оно оказалось несильным и постоянным.

Но лишь только Петр приспособился к течению, чуть заметно склонившись в его сторону, Дан еще раз пошевелил рукой – и в метре от его головы часть жидкости вдруг окрасилась разноцветными полосами, словно проявившимися из ничего – которые, чуть извиваясь, плавно устремились справа налево.

Дан присмотрелся к ним, а затем чуть наклонился и прикоснулся губами к зеленой, втянув часть ее, словно макаронину. С видимым удовольствием то ли пожевав, то ли просто погоняв во рту, потянулся к бежевой и жестом пригласил Петра присоединиться.

Петр ответил вопросительным взглядом – мол как, подачу этой еды включить-то?

– Рукой прикажи за спиной – мол давайте, пора уже!

Петр молча кивнул, протянул руку за спину и пошевелил пальцами, словно подзывая поиграть котенка – и тут же мимо лица потянулись разноцветные полосы. Выбрав наугад светло-голубую, осторожно прикоснулся к ней губами – полоса оказалась солоновато-мятной. У зеленой был вяжущий, сладкий вкус, желтая отдаленно напоминала ванильное мороженое и была столь же холодна, а розовая вообще ни что не походила – что-то вроде бы сладко-острое, но совершенно не обжигающее, и при этом по консистенции гораздо более плотное и упругое, чем все остальное.

– Ну как? – Спросил Дан.

– Забавно! А как эти полоски называют?

– Ручьи.

– Хм, неожиданно. Но в принципе понятно.

– Ну и отлично. А коли так, давай пройдемся по меню.

Между ними тут же замерцал прозрачный экран с волнистыми надписями, а съедобные полосы чуть истончились.

Петр попробовал вчитаться, но ровным счетом ничего не понял – ни одного знакомого названия, и даже привычное деление на закуски, горячие блюда и десерт отсутствовало.

– Слушай, я тут ничего не понимаю, так что давай на твой вкус.

– Как скажешь! – Отозвался Дан, не отрываясь от чтения.

– Слушай, а ведь этот текст ко мне повернут – ты его что, задом наперед читаешь?

– Вот еще! Не смотри, что меню прозрачным кажется – оно к каждому из нас правильной стороной повернуто. Как это объяснить – по правде говоря, затрудняюсь. А вот у Лео, кстати, поспрашивай – он как раз ко всяким таким экранам и иллюзаторам какое-то отношение имел, даже к их производству вроде бы.