– Благодарствуйте, тронут. Весьма. Прочувствовал, поверь, аж до печенок.

– До печенок – это как? – заинтересовался Дан.

– Успокойся, это не по твоей части – так в мое время говорили. В смысле – до глубины души.

– А-а, ясно. Жаль. Слушай, а нас ты во всем понимаешь? – Дан присел на кресло рядом с Тимом.

– Трудно сказать. С одной стороны, смотрю и поражаюсь каждый раз – ерничаете и подкалываете друг друга, в точности как мои современники и, если эдакий неуловимый акцент в вашем русском не учитывать – прямо как в родном Звездном Городке себя ощущаю. А с другой… Вы совсем другие, прошу прощения за тавтологию. Где-то там, в глубине. Другая мораль, привычка к безопасности окружения… Вот насчет чувства уюта меня Дан вчера огорошил…

– Ну, чему удивляться, – столько лет прошло. – Дан положил опустевшую колбаску на угол стола. – Не тушуйся, пращур славный, мы на твоем примере росли и воспитывались!

– Да ну?

– Ну, не совсем росли, но воспитывались – точно! Историю космонавтики целый месяц изучали на курсах!

– На каких курсах?

– А как бы мы сюда попали без специальных курсов? Аж полгода учились на волков космических!

– Постой-постой! Полгода – и все?

– Да. Ах ты, елки-палки, опять проблема кросскультурная… Видишь ли, Петр, нас отбирали, и отбирали не менее тщательно, чем в твое время в отряд космонавтов – но по другим параметрам. На первом месте при отборе было не здоровье – с этим у нас трудностей почти нет, не интеллект и образование – порядка половины населения как минимум не глупо и имеет образование – аналог твоего высшего…

– Ничего себе! В мое время был всего два процента!

– Несчастные предки… Так вот, основным при отборе был показатель, который можно трактовать как особое свойство личности, характеризующееся редко встречающимся сочетанием не самого низкого интеллекта и способности к безвредному для сознания переживанию чувства опасности. Доступно сформулировал?

– Вполне. Это свойство, случаем, не авантюризмом называется? Или, скажем помягче – склонностью к риску?

– Близко, но не совсем. Рисковать можно со всей дури, не задумываясь о последствиях. А если уметь задумываться о реальной опасности, но сознательно идти ей навстречу, то недолго и умом повредиться, что с подавляющим большинством неглупых людей и может произойти.

– То-есть, вы эдакие избранные?

– В определенном смысле – да. Но общество нас воспринимает скорее как ненормальных.

– Ничего себе! Тогда такой прагматичный вопрос – что вы получаете взамен от общества, считающего вас ненормальными и посылающего сознательно рисковать жизнью неизвестно куда? Признание, славу, деньги?

– Ну, в глазах общества наша слава весьма сомнительна, а денег сейчас просто нет. Взамен них есть статус защищенности, его и получаем.

– А что это?

– Статус, согласно которому можно получить определенный уровень защищенности в жизни. В жилой среде, передвижении… Например здесь, на Станции, он довольно высокий. Сам небось заметил, что жилая среда здесь очень безопасная.

– Да уж, захочешь – не повредишься… А в чем он измеряется, этот статус?

– Это сложнее. Можно сказать, ни в чем. Просто статус. Уровней очень много и их количество не постоянно, виды и способы защиты совершенствуются – наука и техника тоже не стоят на месте.

– ??!

– Ничего, и в этом разберешься со временем. Кстати, у тебя тоже весьма высокий статус. По совокупности заслуг перед человечеством.

– Хм, спасибо… Разберусь, конечно, куда денусь… Но давай все же вернемся к вашему космическому образованию. За полгода вас смогли подготовить сразу по нескольким специальностям?

– Ну, педагогика тоже два века на месте не стояла… Правда, основные специальности у нас уже были. Один Лео исключение – он историк. Но по своим личностным качествам – отличный пилот, каких мало. Только не очень опытный еще.