Ладно, возможно, с годами я привыкла слегка преувеличивать, превращая истории в развлечение для подписчиков. Деклан никогда не был моим заклятым врагом. Честно говоря, я даже не была уверена, что его сильно заботило мое существование. Когда Деклан перевелся в Сьерра-Лейкс из какой-то научной чартерной школы[10] мне было пятнадцать, и я изо всех сил старалась хорошо учиться, чтобы в будущем поступить в музыкальный колледж Калифорнийского университета. Он был бледным, немного неуклюжим пареньком с рыжими волосами и россыпью веснушек, однако ему почти сразу удалось войти в круг звезд школы. И не потому, что он играл в футбол, или у него были супербогатые родители, или он знал, где достать приличную травку. Нет, Деклан стал популярным, потому что смешил.

В основном безобидно: делал нелепый голос во время чтения отрывков из «Над пропастью во ржи» или шутил на уроках математики про «шестьдесят девять» или «триста». Примерно в половине случаев ему удавалось избежать наказания. Перед выпускным он завернул машину завуча в такое количество пузырчатой пленки, что ее хватило бы на целый дом с двумя спальнями, что было чудовищно с точки зрения экологии, но ужасно смешно по мнению остальных – особенно когда мистер Альварес принялся все это срывать. Короче, Деклан был шутником с тем стилем юмора, который кажется забавным только в старших классах – до того, как все повзрослеют.

Первые пару недель я на него вообще не обращала внимания – ровно до того момента, пока он не залил в мою тубу крем для бритья, который хлопьями разлетелся на секции деревянных духовых инструментов во время бодрого исполнения «The Final Countdown» на вечере встречи выпускников. А когда примерно год спустя Деклан угостил меня стаканчиком пудинга из тапиоки, внутри которого оказался майонез, это стало пресловутой «вишенкой на торте».

Но теперь-то я взрослая. Школьные истории давно остались в прошлом. Моя мечта поступить в Торнтон[11] рухнула быстрее, чем я успела произнести «класс музыкального развития», но это уже не имело отношения к инциденту десятилетней давности. Обида была забыта – даже если отчасти я действительно винила Деклана в том, что стала «звездой» школы в противоположном смысле. Темный, мстительный уголок моего сознания хранил мысль о том, что этот парень был просто школьным клоуном, который превратился в выгоревшего взрослого, зарабатывающего на жизнь плохим стендапом или трюками с мыльными пузырями где-нибудь на набережной.

К сожалению, ни одна из гипотез не нашла подтверждения, поскольку Деклан Уолш не оставил цифровых следов.

– Го?

От неожиданности я дернулась так, что телефон выпал из рук и грохнулся на тротуар экраном вниз. Я наклонилась, чтобы немедленно его поднять. На бетоне передо мной стояли ноги, обутые в черные туфли на высоких каблуках, но мне было не до них. Через весь экран прошла трещина, похожая на молнию.

– Твою мать, – пробормотала я, вводя пароль.

Ну хоть это работает.

– Господи, мне так жаль! – запричитала девушка передо мной. – Я не хотела вас напугать. Просто я фанатка подкаста и увидела в «Твиттере», что вы собираетесь сегодня сюда прийти, надеялась сделать селфи…

Я выпрямилась. Девушка выглядела как студентка, на несколько лет моложе меня, с темными крупными локонами и полосами рыжего контуринга на щеках. Охотница за головами, скорее всего. Я называю их именно так. Иногда это начинающие инста-модели, иногда владелицы мелких бизнесов, но чем бы они ни были заняты, они следят в соцсетях за тем или иным популярным блогером и пытаются выяснить, где тот проведет вечер, – и все ради того, чтобы сделать несколько размытых селфи из клуба, которые без иронии и без капли смущения будут выкладываться с хэштегом #ЛучшиеДрузья.