– А как же ваши открытки?

– Мои открытки…

То, как хорошо он помнил все, что она ему говорила, почти пугало.

– С ними все прекрасно. Я вчера сдала их в почтовое отделение, их измерили и одобрили. Остается ждать.

– Значит, вы свободны?

– Абсолютно.

– Я буду рад прийти к вам сегодня вечером. Если вы не возражаете, я хотел бы показать вам другую часть города – там тоже много интересного. Больше кованых решеток, витрин и даже есть мерцающие вывески. Я еще не бывал на тех улицах вечером, но полагаю, что вид там прекрасный.

– Хорошо, – кивнула она. – Так даже лучше, будем гулять в другом месте, где нас никто не знает.

– Придется проехаться на конке.

– Это не беда, я люблю ездить в общественном транспорте.

– Никогда этого не любил, – вяло заметил он. – Однако мне еще не приходилось ездить в компании.

– Значит, это будет первый раз, – стараясь улыбаться и выглядеть при этом не слишком напряженной, сказала она.

Раз уж он все равно надел куртку, Рита подумала, что может провести с ним весь перерыв. В конце концов, он был не против – судя по тому, что он медленно шел рядом с ней, не останавливаясь и не выказывая желания уйти обратно.

Ходить рядом с молодыми людьми ей еще не приходилось – перед тем как выйти замуж за Антона, она видела его всего несколько раз, да и то во время семейных обедов, когда ее мама делала все возможное, чтобы произвести хорошее впечатление. Тогда Рита была юной, стройной и красивой девушкой, перед которой открывались все двери. В те времена она не понимала, сколько преимуществ может дать приятная внешность, но теперь, растеряв все то, что люди называют красотой, Рита стала ярче ощущать, как нелегко быть непривлекательной.

В почтовом отделении все говорили с ней сквозь зубы, а служащий, который проверял открытки на соответствие, окинул ее таким презрительным взглядом, что она была готова провалиться сквозь землю.

– Никогда не стыдитесь себя, – вдруг сказал Артур, вновь делая остановку.

На этот раз они встали прямо на углу, где заканчивался Старый квартал.

– Я и не стыжусь, – солгала она.

– Мне приходилось носить такие вещи, что… в общем, это были лохмотья. Обувь, которая просила каши, брюки, которые болтались над ботинками, свитера, рукава которых были испещрены дырами и уже расплетались… Я тоже стыдился себя, полагал, что заслужил тот смех, которым меня одаривали остальные дети. Но вот, теперь у меня есть приличная одежда, и надо мной уже никто не смеется, хотя я остался прежним. Значит, и того смеха я тоже не заслуживал.

Непреодолимое желание коснуться его, накатило на нее тяжелой волной, но Рита удержалась. Трогать нельзя, она не имеет права портить этот момент.

– Я заслужила, – едва слышно сказала она, признаваясь тем самым, в том, что действительно стыдится себя. – Быть толстым совсем не то же самое, что быть бедным.

– Никакой разницы. Для меня никакой.

– Ты просто святой.

Он улыбнулся с такой горечью, что она потупилась и даже съежилась от этого взгляда.

– О, я далеко не святой. – Последовавшее за этим молчание затянулось, и они явно мешали прохожим, так что через некоторое время он вздохнул и расправил плечи. – Мне пора возвращаться, Юдифь, наверняка ищет меня.

Ей хотелось бы проводить его или, по крайней мере, побыть рядом еще немного, но она не решилась предложить ему это.

– Мы ведь встретимся вечером? – вместо этого спросила она. – Ты ведь зайдешь?

Артур немного подумал, а потом сказал:

– Это будет очень нагло с моей стороны, если я попрошу вас вернуться со мной? Не спрашивайте, зачем, просто скажите, согласны или нет.

Они виделись редко, да и были знакомы всего чуть больше трех месяцев, но Рита поняла, что сейчас с ним происходит нечто странное.