Та же участь постигла всех последующих нянек, а их за несколько лет было немало.

В конце концов, наступило время, когда Коля уже больше не нуждался в присмотре посторонних женщин, сменявших одна другую, и от которых не было никакого толку. Произошло это в семь лет, когда он пошёл в первый класс.

Ах, как же нелегко далась ему школьная пора! Тщетно пытались родители заставить его учиться, ибо он не проявлял никакого интереса к занятиям. В итоге они махнули рукой на своё неразумное чадо, окончательно поставив на нём крест и предоставив его самому себе.

– Что ж, если ты хочешь быть неучем и лодырем, пожалуйста! – в сердцах бросил ему как-то отец, не отличавшийся особо мягким нравом. – Мы тебе мешать не будем. Учти, ты об этом пожалеешь, но будет поздно!

Так оно впоследствии и оказалось. Не получив никакого образования, кроме среднего, Николай не мог устроиться на достойную и высокооплачиваемую работу. Кому он был нужен с его-то скудными знаниями, бесцеремонностью и непостоянством? Сменив массу профессий, не требующих особых навыков и умений, он от отчаяния решил попытать счастья в сельском хозяйстве, которым всю жизнь занимались его родители. Но и в этом весьма непростом занятии, требующем от человека много сил, выносливости и терпения, он не нашёл себя, как не старался.

С деньгами у Николая, естественно, было туго. Не имея постоянной работы, он перебивался лишь случайными заработками, и их не хватало на независимую от родителей жизнь. Это вынуждало его сидеть у них на шее, и конфликты становились чаще. Практически все заработанные небольшие деньги он тратил на выпивку, чтобы утопить в ней свои печали и неудачи.

Вот так, что и следовало ожидать, Николай Модестов оказался на обочине жизни, и выхода из подобной жизненной ситуации он не видел. Время от времени его приводили в чувство родные, напоминая о том, кем он по своей же глупости стал, и кем мог бы быть, живи в нём хоть капля здравого смысла, упорства и целеустремлённости.

– Вот видишь, что происходит с теми людьми, у кого нет цели в жизни, и кто ни к чему хорошему не стремится! – то и дело укоризненно говорила Агафья Петровна. – Они начинают пить и гулять, вместо того чтобы…

– Мама, хватит! – Николай заткнул уши и зажмурился, чувствуя в себе закипающую ярость. – Я уже устал от твоих упрёков и нравоучений! Да, у меня нет ничего, что есть у других, но зато я свободен делать то, что захочу! И ни ты, ни отец не вправе указывать, как мне жить!

– Неужели? – усмехнулся Болеслав Никифорович, встав на сторону жены. – Пока ты живёшь в этом доме, ты будешь слушаться нас! А иначе можешь убираться отсюда, неудачник ты этакий! Как ты только посмел втоптать наше доброе имя в грязь, став тем, кого сторонятся нормальные люди?!

Николай молча опустил голову, чувствуя свою беспомощность. Он не придумал ответа отцу, который только что оскорбил его, назвав неудачником. Впрочем, ему было не привыкать слышать от родителей подобные слова, задевающие самолюбие и чувство собственного достоинства.

– Я должен вам кое-что сказать, – неожиданно произнёс Николай, чувствуя приближение неизбежного скандала. – Лариса ждёт от меня ребёнка…

– Что? – вскрикнула, как от удара, Агафья Петровна. От услышанной новости та побагровела. – Боже правый!

– Только этого ещё не хватало! – возмутился отец, и лицо его исказила гримаса негодования. Казалось, он был готов провалиться сквозь землю от стыда за сына сию же минуту. – Какой позор! И как только ты мог связаться с этой… ненормальной?! Она же пьющая и гулящая женщина, и недостойна того, чтобы стать членом нашей семьи!