Гонорар был пропит быстро. Нет, не быстро, а молниеносно. На следующий день, после стремительного исчезновения гонорара, Исакин проснулся в своей однушке и увидел рядом мирно посапывающего молодого человека. Это был Андрюха Севастьянов.

– Ты кто? – толкнув локтем в бок незнакомца, спросил Исакин.

– Андрей, – односложно ответил парень.

– Первозванный?

– Не, Севастьянов, – мычал в полудрёме Андрей.

– А! Ну тогда ладно, – успокоился Юра. – Вставай, Андрей, чай будем пить.

– Я пиво хочу, – по–детски закапризничал Севастьянов.

– Я тоже хочу каждый день просыпаться в Монте–Карло, – осадил парня Исакин. – И не в твоём обществе, а с блондинкой на груди. Однако – хрен нам, батенька. Жизнь распорядилась по–своему. Вместо пива сегодня чай.

Исакин встал с дивана, взял со спинки стула махровый халат и надел его поверх рубашки и мятых брюк. Поставил чайник на плиту и стал что–то искать.

– Чёрт! – выругался Юра. – Где пульт от телевизора? Ты не брал?

Андрюха понял, что сна больше не будет. Он сел на край дивана и обхватил руками голову. Там неизвестные существа исполняли песню «Шумел камыш».

– Пульт там, – Севастьянов показал пальцем на кухню.

– Нет его на кухне! – возмущено ответил Юра.

– Он в кастрюле.

– В какой кастрюле?

– С супом.

– Это как? – Юра подошёл к кастрюле, которая стояла на плите, и запустил туда руку. – Мать его! Как он сюда попал?

– Тебе вчера программа не понравилась, – не открывая глаз, сказал Андрюха.

–Что за программа?

– Ну там где этот мужик волосатый сплетни рассказывает, – пояснил Севастьянов.

– А! Тёзка твой. Ну– ну! Терпеть его ненавижу, – пробурчал Исакин.

– Ты сказал: изыди проклятый и бросил пульт в суп.

– И что теперь делать? – спросил Исакин виновато.

– Просушить и всё заработает, – со знанием дела ответил Андрюха.

После чайной церемонии новые друзья понемногу приходили в себя. Андрей разобрал пульт, вытер всё насухо и положил его сушиться на балкон. Через два часа пульт заработал.

– Андрюха, ты волшебник, – восхищенно произнёс Исакин.

Так Севастьянов и Исакин стали лучшими друзьями. Исакин был много старше Андрея и исполнял роль старшего брата. Всегда, когда у Севастьянова жизнь заходила в тупик, он приходил к Исакину. Это и был «запасной аэродром».

Сегодня, после жёсткого приёма у Зины, других вариантов для налаживания жизни у Севастьянова не было. Подходя к дому друга, Андрей увидел несколько пожарных машин и толпу зевак.

– Что это там? – настороженно спросил Севастьянов у пожилой женщины с тревожным взглядом.

– Допился Юрка, – ответила та. – Видать, заснул пьяный с сигаретой, вот и спалил квартиру.

– Какой Юрка? Исакин, что ли? – переспросил Андрей.

– Ну, а какой же ещё? Исакин, конечно!

– Сам–то живой? – продолжал допытываться Севастьянов

– Живой, слава Богу. Вон, «скорая» в больницу повезла.

Андрюха выдохнул с облегчением. То, что Юрка жив это хорошо, а вот то, что жить Андрею теперь негде, это плохо. День не задался. Севастьянов сел на лавочку и стал думать. Куда податься? Выход один, идти в порт и искать хоть какую–нибудь работу. На любую посудину устраиваться, лишь бы не ночевать на улице. Андрей взвалил рюкзак на плечо и двинулся в сторону порта.

Андрей Владимирович Севастьянов, полный тёзка нашего Андрюхи–моториста, миллиардер и крупный инвестор также высказывал негодование по поводу незадавшегося дня.

– Ричард! – говорил Андрей своему помощнику, англичанину. – Смотри, три важных дела на сегодня было назначено. И все три важных дела были тобой успешно провалены. Ты хочешь разорить меня?

– Андрей, фы неспарфедифо гофорить, – парировал Ричард, в свойственной ему пуританской манере. – Это не моя финофатость.