Нет, если она пойдёт в больницу, никаких больше общаг. Она уйдёт из Рисовальных Классов, они расстанутся. Всё кончится.

Синеглазка выходит в коридор и слышит разговор на кухне: «Вот сделает, мы его быстро упрячем за совращение несовершеннолетней».

Так вот что задумали! Тогда – никаких больниц!

***

Они идут по разным сторонам улицы, смотрят друг на друга через дорогу, перемигиваются.

Это всё из-за роста: Брюсу неловко, что он маленький.

Ничего, лукаво улыбается он, в постели сравняемся.

Они теперь много ходят вместе. Родичи не отступились и разбросали заявления. Сейчас они идут в детскую комнату милиции.

Зачем?

Так надо.

В детской комнате проходит заседание. На повестке дня они: Синеглазка и Брюс Ли. И ещё один, теперь уже не лягушонок.

В комнате трое: две женщины и мужчина.

Так это Боб Саныч, учитель физики! Он как бы от лица школы должен принимать решение.

О чём?

О том, как быть дальше.

А что дальше? У них будет ребёнок. Что может сделать Боб?

– Вы понимаете ответственность такого шага? – спрашивает одна из женщин у Брюса. Она не смотрит на него, видимо, заранее осуждает.

Он кивает и, не встречая взгляда, трагически, с вызовом отвечает: «Конечно, я всё понимаю».

Боб Саныч сразу к быту: где жить будете, на что?

Физик, материалист.

– Будем просить комнату в Исполкоме, – произносит Синеглазка заготовленную фразу.

– Я в состоянии обеспечить семью, – говорит Брюс надменно.

– Вы же учитесь! – выкрикивает вторая, крепко завитая и надушенная.

Синеглазка теперь совсем плохо переносит парфюмерные запахи и бледнеет. Боб Саныч предлагает завершить – всё и так ясно.

Ещё одна комиссия Исполкома – разрешение на брак. Семь пар ожидают решения, все школьники, и женихи тоже. Только они с Брюсом особые. Члены комиссии смотрят сурово. У Синеглазки уже круглится живот, ей сочувствуют.

Брюса отзывает в сторону лысый дядька и что-то говорит ему, потирая пальцами. Синеглазку в очередной раз спрашивают, не имеет ли она претензий, не было ли принуждения, насилия. Она качает головой, не отводя взгляда от лица Брюса. Наконец, встречается с его глазами и прыскает: «Что за глупости!». Он не улыбается в ответ, кивает головой в такт пальцам лысого.

Разрешение на брак всё же получено. Теперь от них, наконец, отстанут.

Через месяц они стоят в комнате ЗАГСа, рядом свидетели: Друг и Добрая Тётя Синеглазки. Потом идут в мороженицу. По сто граммов сливочного с орехами и по пятьдесят шампанского в тонких стаканах.

Вот они и поженились.

В дородовое Синеглазку положили на всякий случай – мало ли что. Она лежит, скучает, ждёт. Снизу то и дело раздаются крики. Это будущие папаши. С третьего этажа они выглядят коротконогими. Лица задраны вверх, руки рупором, кричат одно и то же: «Ты как? Что сказал врач? Когда уже?».

Они с Брюсом не кричат. Ещё летом придумали «азбуку глухонемых». Просто так, для интереса. Вдруг надо сказать по секрету, а кругом народ. Или вот как сейчас: она на третьем этаже, а он стоит на снегу, у большого тополя. И между ними двойные заклеенные рамы.

Он говорит быстро, пальцы так и скользят по лицу, шее, строятся в фигуры. Иногда она машет руками: стоп, стоп! Ещё раз.

Он прижимает руку к груди, и Синеглазка уже знает, что он скажет: «Я люблю тебя». Она «говорит» ему в ответ: «Я тебя тоже!», и соседки по палате зачарованно смотрят на них. А мужья внизу всё продолжают кричать: «Отёков нету?! Апельсины принести?!».

А то просят Брюса: скажи моей… И он с готовностью посылает депешу на третий этаж, а Синеглазка тут же передаёт соседке: «Дали смотровую на Комендантском, двушка, 46 метров». Соседка сердито стучит по стеклу: «Даже не езди, куда нам двушка на четверых!». Но муж не слышит, и тогда Синеглазка дублирует Брюсу, тот – мужу.