– Пока.

– Пока.

Выхожу из дома. Меня охватила грусть, которая охватывает каждого, кто отправляется в дальний путь. По дороге, в самолете, ничего не случится? С мамой, женой, дочерью в течении недели ничего не случится?

Выйдя из блока, подхожу к такси, открывая дверь, слышу голос позади:

– Низами!

– Айджан!

– Стой!

Смотрю на Джейран. Нет, не так. Смотрю на МОЮ Джейран! Вот моя женщина, вот моя супруга! Глаза на мокром месте, словно из-за чего-то расчувствовалась, прям как ребенок. Кажется, после долгого времени просыпается женская суть…

Бежит ко мне и бросается в мои объятия. Руками обнимает меня, голову прячет у меня на груди. Глаза закрыты. Принимаю ее всей своей душой. Обнимаю. Целую ее голову, лоб, волосы. Целую под глазами, целуя, еще крепче обнимаю. Приняв тебя всей душой, я сделал тебя своей супругой, моя Джейран. Ты моя. Но принадлежу ли я тебе, вот этого я уже не знаю. Но ты моя.

Вдыхаю самый сладкий в мире запах ее волос. Рано утром погода холодная, дышу глубоко, из-за чего кончик носа болит. Смеюсь.

– Чему смеешься?

– Твоему ребячеству.

– Я твой ребенок.

– Да, мой.

– Но твой первый ребенок я, а не Наргиз. Поэтому люби меня больше.

– Первый?

– Да, первый.

Жена, которая ревнует меня даже к дочери.

– Вредина.

– Нее, не вредина. Я твой первый ребенок. Меня ты должен любить. Только меня, меня, меня.

– Хорошо, мой сумасшедший малыш. В любом случае я люблю тебя больше всех.

– Не любишь.

– Люблю, сумасшедшая.

– Сам ты сумасшедший.

– Ладно, дядя ждет.

– Какой дядя?

– Мой дядя, что живет в Москве. Какой еще может быть дядя? Таксист.

– Пусть подождет.

– Не будем возбуждать человека в преклонном возрасте. Глядя на нас вспомнит молодость, ахаха.

 Джейран все еще в моих объятиях. Поднимаю голову и смотрю на балкон. Оттуда мама на нас смотрит и улыбается. Кажется, она тоже расчувствовалась. Губы шевелятся. Наверное, опять для меня, а возможно для нас, читает молитву.

– Котеночек.

– Айджан.

– Я должен идти.

– Хорошо. Я уже скучаю по тебе.

– Я тоже.

– Не ври. Ты просто повторяешь за мной.

– Ахаха, нет. Сумасшедшая.

Вынужден отцепить Джейран от себя. Иначе опоздаю на самолет. Получаю глубокий поцелуй. Поцелуй получился долгий, потому что хочу вобрать внутрь свою жену. Природа наградила губы Джейран самым любимым запахом клубники.

Лицо влажное из-за слез. Руками вытираю глаза. Не поднимает голову, не смотрит мне в глаза. Интересно, какие чувства испытывает моя сумасшедшая?

– Ну что, не попрощаешься?

Сказав это, смеюсь. Потому что порой манера разговора жены напоминает не ханум, а уличного пацана. «Ну давай, ну пока, ну иди».

– Сам же сказал. Ну, пока.

– Пока.

Опять смеюсь. Она мой малыш. Ребенок, который не хочет подрасти.

– Холодно. Иди домой.

– Хорошо.

Хоть слово «хорошо» и является нормальным, но вспоминаю, что она никогда не говорила «как скажешь, так и сделаю». Как будто у нее был комплекс подчинения, послушания мне.

Сев в такси, еду в аэропорт. По дороге анализирую поведение Джейран во время проводов. Обычно она ведет себя как актер или боец на ринге. Хоть я, по большей части, и связывал это с послеродовой депрессией, но на самом деле мы сами себя обманывали. Доминирование было натурой Джейран, поэтому по пути искал ответы на вопросы. Что растрогало Джейран? Что я должен сделать, чтоб Джейран всегда вела себя так, как ханум? Слушалась меня.

– «Путешествовать в Голландию».

– «Ахаха. В месяц один раз, в качестве терапии».

Хоть я искал ответы на вопросы и казался заинтересованным в этом, на самом деле в глубине души что-то изменилось по отношению к жене и семье. Кажется, я начинаю меняться. Но не мог понять и дать определение тому, что именно поменялось. Что бы это ни было, это начинало пугать и меня самого. Это делало меня сильным. Возможно, эта сила и пугала меня. Не знаю, я должен определить, что это.