Мы и не заметили, как въехали на территорию зоопарка, и обнаружили это, только проехав мимо просторного вольера, в котором паслись зебры. Этот новый зоопарк, расположенный в лесопарковой зоне недалеко от Гаваны, представляет собой систему огромных естественных вольеров, огороженных металлической сеткой, практически скрытой густой тропической растительностью, что создает у посетителей впечатление полного отсутствия каких-либо преград между ними и животными. Мы подъехали к длинному одноэтажному зданию, около которого нас встречали Джеф и Дорис. Прямо напротив этого здания через дорогу была небольшая пальмовая роща, где и предполагалось разместить наших собак. Мы с Джефом натянули между стволами деревьев три длинных металлических поводка, на которых были сделаны отводы с кольцами для привязывания собак, а затем начали выгрузку. Я подавал собак из кузова, а Джеф, Роберт и Дорис принимали их на земле и отводили на место. Собаки рвались с поводков, и мне с высоты кузова было видно, каких трудов стоит ребятам их вести. Оставив с собаками Джефа, мы с Робертом поехали в аэропорт. Буквально перед самым аэродромом нас застиг сильнейший тропический ливень: небо потемнело и набухло, холодный ветер ломал струи дождя и сбивал пенку с поверхности сразу же образовавшихся луж. Мы мгновенно промокли до нитки. Когда я забрался в самолет, первое, на что я обратил внимание, была тишина. Рампа была открыта, по обшивке барабанил дождь, в салоне стало заметно прохладнее, и я подумал, что это успокаивающе подействовало на собак. Я обогнул ряды пустых клеток с правого борта, повернул на левый и увидел (эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами) в средней клетке второго ряда оскаленную собачью пасть и как бы перечеркнувшую ее, стиснутую зубами красную металлическую полосу решетки. Еще надеясь на что-то, я подошел ближе и понял: собака мертва… Это был тот самый эскимосский пес, который громче всех выл и грыз клетку всего какой-то час назад. Происшедшее никак не укладывалось у меня в голове, а мысль о том, что я мог и должен был предотвратить эту смерть, если бы начал эвакуацию собак с клеток левого борта, настойчиво преследовала меня. Однако я никак не мог предположить, что задержка всего лишь на час может так трагически изменить ситуацию. Смерть наступила буквально перед моим приездом, так что я смог, хотя и не без труда, разжать собаке челюсти. Я позвал Роберта. Мы вдвоем вытащили собаку и уложили ее в большой двойной бумажный мешок. Лил дождь, настроение было паршивое. Я внимательно осмотрел других собак: все, казалось, было нормально, но выводить их под дождь было опасно, так как они могли простудиться, промокнув после такой жары. К счастью, ливень продолжался недолго, и уже через час мы выгружали собак на мокрую траву зоопарка. Сдержанный в проявлении эмоций, Джеф внешне спокойно воспринял весть о потере собаки, возможно, потому что этот пес не был ему хорошо знаком, но я, зная, какая чувствительная душа скрывается под внешне бесстрастной оболочкой, прекрасно представлял, что с ним творится. Он сказал только, что останется ночевать здесь с собаками.

«В домике напротив есть раскладушка», – отвечая на мой вопрос «где?», добавил он и, развернувшись, пошел к собакам. Я последовал за ним. Дождь примял траву, обнажив кое-где красную глину, которая противно липла к ногам. Большинство собак лежало на мокрой траве, и только две небольшие молодые эскимосские собаки одинаковой рыже-коричневой масти крутились на поводках, отчего земля у них под лапами напоминала по цвету и консистенции сгущеное какао, и это в какой-то степени объясняло подозрительно одинаковый цвет их масти. Убедившись, что с собаками все в порядке, я поехал в отель, пообещав Джефу прислать ему замену. Вид у меня был еще тот: испачканные глиной кроссовки, мокрые, покрытые клочьями собачьей шерсти шорты и грязная, вся в отпечатках собачьих лап, майка. Добавьте к этому еще расстроенную физиономию, и вы поймете, почему Уилл, которого я первым встретил в холле, спросил меня: «Что стряслось?» Путая английские и русские слова, я стал рассказывать Уиллу обо всем, что произошло. Уилл выглядел очень подавленным. Его особенно беспокоило то, что при моем рассказе присутствовала журналистка Жаки Банашински, которая, работая в центральной газете Сент-Пола, вот уже второй год писала для нее очерки о подготовке нашей экспедиции и сейчас, стоя рядом с нами, что-то быстро строчила в своем блокноте. Уилл отозвал меня в сторону и сказал, что он очень опасается реакции общественности своего родного города на известие о гибели собаки еще до начала экспедиции и попросил меня впредь быть немного осмотрительнее (то есть прежде, чем начинать рассказывать, внимательно осмотреться по сторонам: нет ли рядом журналистов). Жаки, конечно же, напала на меня с расспросами, я же отвечал достаточно односложно и поспешил ретироваться, сославшись на необходимость подыскать кого-нибудь, чтобы послать на смену Джефу. Вызвался поехать Кейзо. Мы купили с ним несколько сандвичей и пару бутылок кока-колы для Джефа, взяли такси и поехали в зоопарк.