С раскуроченного флюгера на нас глядела ворона. Над ней целиком и клочьями проносились тучи. Солнце то появлялось, то исчезало. На доме ошалело крутилась вертушка. Будто бы «кухня погоды» не Арктика, а Тушино!

– Сюда, – сказала Маргарита, и я спустилась за ней в каменный колодец.

Внизу было водородохранилище с травой на крыше, листьями и астрами. Холодные и зелёные, толпились в хранилище баллоны. И тут что-то зашипело! От этого шипения у меня сразу заложило правое ухо. В руках у Маргариты раздувался чёрный полярный шар. Он рос дулей, с одного боку! Разбух на всё водородохранилище! Он вытолкнул меня в дверь. И уже сквозь шар я видела, как Маргарита сняла его со шланга и сказала:

– Бери верёвку! Завязывай «аппендикс».

Голос Маргариты был как из трубы.

– Держи, – сказала Маргарита и отдала мне шар.

Ух, как он рванул вверх! Я еле успела зажать в кулаке верёвку. А как он пах! Это же с ума сойти, как он прекрасно пах резиной!

Я снова очутилась на холме. Выглянуло солнце. И я увидела, что шар не только чёрный и прозрачный. В нём отражалось всё, как в самоваре! В нём отразился аэродром! Жёлтые планёры с крыльями в красную полоску, ангар, прожекторы, пожарная машина, зелёные хвосты вертолётов!..



По взлётной полосе мчался грузовик с кузовом в чёрно-белую клетку. Отражённый шаром, он взлетел над полосой и пропал среди птиц.

Шар стукался об меня, в голове звенело! Он крутился, как облитый чернилами глобус! Из верхнего полюса расходились и сходились в «аппендиксе» чёрные меридианы.

Был час пик. Шар-пилот я везла домой в метро. Он уткнулся в потолок битком набитого вагона. Под землёй шар вёл себя тихо. Он отражал поднятые к нему лица.

– Чегой-то?..

– На нём можно улететь?

– А! Это камеру надули! Камеру от футбольного мяча!

– Какой воздушный!

– Фу! Вонючий!

– Это ещё что! Одни сиамского кота в метро перевозили!

– А почему он такой ЧЁРНЫЙ?!

– Оболочка с водородом? – понимающе спросил майор.

– Да, – говорю.

– Садитесь! – Он встал и уступил мне место.


До завтра я решила устроить шар на балконе. Бабушка спустила конец бельевой верёвки, я привязала шар.

Вж-ш-ш – он взмыл! Мимо бабушки – на третий этаж.

– О-о-о!!! – закричал кто-то.

Это был дядя Миша Айзберг с третьего этажа. Он как раз собирался с балкона тряхнуть половиком.

Поздно вечером шар стал похож на ёлочный. В нём зажигались фонари и гасли окна соседних домов. Мне снилось, будто я с шаром дрейфую на льдине. А мимо проплывает дядя Миша Айзберг.

«Лен! – кричит. – Почём арбуз брала?»

Смотрю – над моей головой громадный арбуз на верёвке.


Утром несу шар в школу. Я иду медленно, чтоб заявиться после звонка. Все ахнут. Прохорова лопнет. А я… выпущу шар из окна.

По лестнице и по коридору шествую в кабинет географии.

– Внимание-внимание! – Я быстро распахиваю дверь. – Сейчас вы увидите один сюрприз!

– Ну-ка, ну-ка, – раздаётся голос Бориса Матвеевича.

Сжимаю шар с боков и коленкой пихаю его в дверной проём. За шаром – тишина. Только он сам скрипит, когда я его подпихиваю. Он почти что втискивается в класс.

– Маэстро, туш! – вопит кто-то по ту сторону шара.

– Ур-ра!! – заорали наши.

Правым боком шар дотрагивается до шкафа у двери…

Б-бах! – грохнуло на всю школу!

…Воздушный! Заполярный! Летел-летел! Ко мне! Из Ледовитого океана!.. Аэродром! Маргарита! Флюгер без флюгарки… Штормовой ветер!..

Осталось только облако талька и длинная резина с верёвкой. Она висит на гвозде. Гвоздь торчит остриём из шкафа.

– Шар-пилот! Это был настоящий шар-пилот! – сказал Борис Матвеевич.

– А может, его можно склеить? – спросила Щёголева.

– Конец пузырю, – сказал Тарабукин.