В середине февраля мы в первый раз видели празднование тибетского Нового года. В Тибете пользуются лунным календарем, и каждый год имеет два названия – по животному и по одному из первоэлементов.[20] Этот праздник – главное событие всего года после Дня рождения, просветления и ухода в нирвану Будды.[21] Уже с ночи было слышно пение нищих и странствующих монахов, которые обходят дома, собирая подаяние. Утром на коньках домов появились свежесрубленные елочки, украшенные молитвенными флагами, люди торжественно распевали религиозные гимны и подносили цампу божествам. Кроме того, в качестве подношения в храмы несли масло, пока огромные медные чаны не переполнялись им. После этого считается, что божества удовлетворены и в новом году будут продолжать помогать тибетцам. Золотые статуи в знак глубокого почтения украшают белыми шелковыми шарфами, и верующие благоговейно прикасаются к ним лбами.

И богатые, и бедные искренне и без колебаний делают подношения божествам, моля их о благосклонности. Вряд ли есть в мире другой народ, столь единодушно преданный своей религии и так четко выполняющий ее предписания в повседневной жизни. Я всегда завидовал наивной вере тибетцев, потому что сам всю жизнь провел в поиске философских основ. Хотя в Азии мне открылся путь к медитации, ответа на главный жизненный вопрос я так и не нашел. Но в этой стране я научился спокойно воспринимать происходящие в мире события, не впадать в сомнения и справляться с внутренними метаниями.

На Новый год тибетцы не только молились. Семь дней подряд весь народ танцевал, пел и пил под благосклонным взором монахов. В каждом доме устраивали пиршество, и нас тоже приглашали принять участие в праздничной трапезе.

К сожалению, торжество в доме, где мы жили, было омрачено трагическим событием. В один из дней меня позвали в комнату младшей сестры нашей хозяйки. В комнате было темно, и, только когда чьи-то горячие руки коснулись меня, я понял, что стою возле кровати девушки. Когда глаза у меня привыкли к темноте, я с ужасом, который едва мог скрыть, отшатнулся. В постели лежала еще два дня назад здоровая и красивая девушка, теперь обезображенная болезнью. Даже мне, дилетанту, сразу стало понятно, что она больна оспой. Гортань и язык у девушки уже были поражены. Еле слышно она стонала, что умирает. Я как мог попытался разубедить ее, а затем быстро покинул комнату и поспешил тщательно вымыться. Больной было уже ничем не помочь, оставалось только надеяться, что не разгорится эпидемия. Ауфшнайтер тоже навестил больную и подтвердил мой диагноз. Через два дня девушка умерла.

Высеченная из камня ступа монастыря Самье в долине Брахмапутры

Монастырь Кьицан близ Лхасы. Монастыри часто строятся на крутых скалах, так что добраться до них нелегко

Монастырь Ташилюнпо близ Шигаце, второго по величине города Тибета. Резиденция Панчен-ламы

Прядильщицы за работой

Это печальное событие дало нам возможность познакомиться с тибетской погребальной церемонией. С крыши убрали украшенную флагами елочку, символ новогодней радости, а на рассвете следующего дня тело девушки, завернутое в белое погребальное полотнище, вынес из дома на спине могильщик. Мы последовали за группой, состоявшей только из трех мужчин. Недалеко от деревни, на холме, над которым кружили бесчисленные коршуны и вороны, один из мужчин топором разрубил труп на части. Второй, сидя неподалеку, шептал молитвы и стучал в небольшой барабан. Третий отгонял алчущих плоти птиц и время от времени подносил двум другим пиво или чай, чтобы подкрепить их силы. Кости умершей раздробили на куски, чтобы птицы могли сожрать и их, не оставив от трупа ни следа.