Не узнать, что такое тепло, если никогда не выл от холода, не понять, что счастлив, если сердце не разрывалось от горя. Когда нет добра, нет и зла, когда нет ада, нет рая. Нет некрасивых женщин, соответственно нет и красивых. Да и не в красоте дело. Она приедается, со временем и ее уже не замечаешь, вот только мы, мужчины, начинаем понимать это довольно поздно. Зато, как ни странно, сами женщины этого как раз не понимают и полжизни бездарно тратят на всякую ерунду: сгоняют жир, борются с целлюлитом, мучают организм диетами и по нескольку раз в день втирают в кожу бесчисленные питательные крема. Я уже не говорю о всяких масках и скрабах, привыкнуть к которым может только гуманоид, а не нормальный мужик с в меру нездоровой психикой. Забыть не могу реальную жизненную историю про бедолагу-домушника, который залез в квартиру, думая, что хозяев нет дома, в то время как хозяйка как раз дома была, просто, заслышав возню у двери, со страху залезла в платяной шкаф. Короче, умер он на месте. От инфаркта. Когда открыл шкаф и увидел это, в смысле – хозяйку: в металлических бигудях, овсяной маске, с дольками огурца вокруг глаз и выпученными от ужаса глазами. Думаю, если бы выжил, суд бы ему срок скостил. А мужьям, спрашиваю, каково?!

Самое интересное, что, мучая так себя и нас, окружающих мужчин, женщины убеждены, что становятся лучше. Что очень гадательно. Впрочем, даже то, что становятся краше, – не факт.

– А с этим ты еще встречаешься? – спросила Людок, продолжая изучать себя перед зеркалом.

Кажется, зеркало действительно хорошее, не обманули: в нем кто угодно себе понравится, констатировала Валерия Павловна. Может, еще и в светильниках дело: удачно вписались, даром что дешевые. Свет мягкий, рассеянный. И не сверху вниз, а сбоку. Когда сверху вниз – полный облом: даже двадцатилетняя себя испугается.

Резкий переход к другой теме насторожил Валерию Павловну. К тому же она не особенно любила обсуждать обстоятельства своей личной жизни. И потом, что это за слово такое: «встречаешься»? Из каких закоулков памяти она его откопала? Кто так теперь говорит? Любит Людок время от времени изобразить из себя милую интеллигентную деваху. Что с ее внешностью, конечно, не катит. Но как ей об этом скажешь?

– С кем это? – нехотя продолжила тему Валерия Павловна.

Людок, убрав под глазами осыпавшуюся тушь – засохла, новую пора покупать! – и запечатлев в памяти свой прекрасный образ, наконец повернулась к собеседнице:

– Ну, с этим, который тебе в сыновья годился.

И так каждый раз. Мало того что лезет с расспросами, еще и постоянно все сводит на возраст. На ее, Валерии, возраст.

– Людок, все мои нынешние мужики годятся мне в сыновья, я даже больше тебе скажу: я принципиально не стану встречаться с самцом, если ему за двадцать пять. Потому что те, кто старше, или зануды, или сволочи. Так кого ты имела в виду? – снисходительно спросила Валерия Павловна, зная, что подруге нечего было бы сказать о своих любовниках. Да и выбора у нее почему-то никогда приличного не было.

– Он черный.

– Черный? – В голосе Валерии Павловны прозвучало искреннее недоумение. – Ну Людок, учудила. У меня никогда не было негров. – Она попыталась опереться на столешницу, но вовремя спохватилась и убрала руку. – Я, конечно, не расистка, но с негром, знаешь… как-то не готова. Ты уверена, что ни с кем меня не путаешь? – продолжила она игриво, взяв в руки рулон туалетной бумаги и начав его разматывать.

Жест хозяйки, заметившей в доме непорядок. Людок почему-то напряженно следила: неужели Валерия сейчас возьмется столешницу протирать?! Самое время, блин!