Свет подло пробирался сквозь приоткрытые зеленоватого оттенка гобеленовые шторы. Солнце давно поднялось на востоке и уже близилось к зениту. Ламбрекены слегка колыхались от сквозняка, а напольные часы искусстной работы, сделаные когда-то самим хозяином дома – Дорианом Гонсалесом четко отсчитывали секунды. В особняке «Вилла Тенебрис» всё шло своим чередом. Прислужница Линетт самого утра занималась уборкой коридоров. Лёгким движением она смахнула пыль с позолоченой дверной ручки, не решившись потревожить покой госпожи и приступила к подоконнику. Больше всего она не любила именно уборку подоконников. От цветов всегда было много грязи, а их приходилось опускать на пол, а после поднимать обратно. После этого пол приходилось убирать особенно тчательно.

Одно неаккуратное движение и глиняный горшок с грохотом разбился об паркет. Земля в перемешку с осколками разлетелась в стороны и Линетт ахнула. «Так и знала, что это тако или поздно случится…» – подумала девушка. Осмотрев зону бедствия Линетт отряхнула белый фартук от земли и закатала рукава на черном платье-шемизье. Удостоверившись в том, что никто не вышел на звук она опустившись на колени. Златовласая девушка принялась аккуратно собирать осколки.

– Линетт! – из-за угла высунулась пухлая голова в колпаке. Это была кухарка Рамира. – Ох, тяп-переляп, дорогая что произошло?!

Девушка отряхнула ладони и подбежала к пышной, рыжеволосой женщине.

– Рамира, пожалуйста тише! – взмолилась прислужница, – Господа ещё не проснулись, не хочу чтобы они увидели это недоразумение!

– Хорошо, хорошо! – кухарка приглушила голос и озираясь прошептала, – Завтра на похоронах господина будут присутствовать члены совета!

Линетт застыла в изумлении. Сами члены совета прибудут на прощание! Это огромная честь, но неужели всё так кристально? Не пытаются ли они загладить ситуацию своим показным неравнодушием?

Рамира продолжила шептать:

– Я слышала, что сумум Калхас прибудет из ратуши, чтобы выразить соболезнования детям господина.

– Ах, сам сумум! Вот дак честь! Сумум Калхас! – с неприкрытым принебрежением выпалила Линетт.

Калхас был тем человеком, которого Линетт никогда не уважала. Она считала его самозванцем строящим свою власть на добром слове. За годы его правления в состав совета ни вошло ни единого человека, не будучи приближенным к правителю.

Кухарка же испытывала намного больше энтузиазма чем прислужница. Однако её больше заботило другое. Завтра в этом доме соберется вся знать города, которую придется подчивать разнообразным обилием блюд. А если сюда решат нагрянуть ещё и члены совета совершенно нельзя упасть в грязь лицом.

– Да подожди ты! – Рамира поумерила пыл девушки, – Всё это не к добру! Кроме того я нечаянно подслушала разговор инквизитора с адьютором Фокасом. – женщина нагнулась как можно ближе к Линетт и едва слышно прошептала: – Он считает, что господин умер не собственной смертью!

Линетт в ужасе прикрыла рот руками. Она не могла поверить своим ушам. Неужели кто-то действительно мог покуситься на жизнь почтенного господина? Все в городе любили Дориана Гонсалеса. Он был искуссным мастером и его изделия были практически в каждом доме жителей Вастаты. Никто не осмелился бы лишить его жизни.

– Речь идет об убийстве, Линетт! – Рамира вновь осмотрелась и прислонила указательный палец к губам, – Только никому ни слова!

Девушка утвердительно кивнула и перевела дыхание. В этом доме казалось, что и у стен есть уши, поэтому излишняя осторожность не повредит.

– Беги, сообщи Хелиру новости, необходимо, чтобы сад завтра был неотразим! А с этим… Я разберусь! – кухарка указала на разбитый горшок.