– Да ничего не говорят. – ответил Фил переступив через себя. – На лед не выйдет ещё долго, да и вряд ли вообще выйдет.

Вопросы о Саше всегда были максимально не приятными и звучали крайне в неподходящее время. Саша Тарасов был капитаном команды «Родос», до того момента как ему в колено вонзилось лезвие конька. Наверное каждый, кто был тогда на игре помнит как лёд окрасился в красный с такой скоростью, словно на него вылили краску. Несколько операций, пара штифтов и неутешительные слова врачей были малой долей того, что ему пришлось пережить за последние пол года.

Фил и Саша познакомились, в тот день когда оба впервые вышли на лед, двенадцать лет назад. С того момента они были не разлей вода. Первая победа и первое поражение, первая драка и первая сигарета. Всё это они прошли вместе. Травма Саши стала огромным ударом для них обоих ведь лезвие вонзившееся в его колено, принадлежало Филу. Спустя пол года он снова смог ходить, но не кататься. Фил ощущал удушающее чувство вины и поначалу часто навещал друга, но со временем их общение становилось реже. У него текла жизнь, появилась девушка, тренировки, а потом стало казаться, что найдется любая причина чтобы не видиться и не окунаться в тот день снова и снова.

Для Саши же время остановилось. Он лежал дома, разрабатывал ногу и практически не надеясь, что сможет снова встать на коньки. Но завтра их судьбы переплетутся вновь, ведь Фил и Марьяна будут учиться в одной школе вместе с ним. Это не столько радовало сколько пугало. Фил так старался отдалиться, а ради чего? Чтобы снова смотреть в эти карие безобидные глаза и чувствовать себя монстром испортившим человеку жизнь? А Саша наверняка даже не заговорит с ним об этом случае, так же как и не говорил до этого. Чем дольше было молчание, тем трещина становилась всё глубже, пока айсберг под названием «дружба» не начал разваливаться по кускам.

– Ладно пацаны, до завтра! – махнул рукой Фил и вышел из раздевалки.

Уже подбегая к выходу из Ледового Дворца он наткнулся на солидно одетого, бородатого мужчину с приличным пузом, который держал в руках папку с какими-то документами. «Ну только не сейчас, господи!» – прошептал Фил и хотел было юркнуть за близжайший угол, но радостный голос отца словно сприклеил его к земле.

– Сынок! – воскликнул мужчина, – Как тренировка? Что-то хмурной весь, опять вас Валерич нажурил? Знаю я этого таракана усатого!

На секунду Фил сморщился от досады, что попался. Он знал, что ни за что не расскажет подробности тренировки. Иначе до Марьяны он не дойдёт совсем, либо доползет. А что если отец уже видел тренера?

– Всё… Норм, – соврал синеглазый, – Пап, можно я к тебе закину сумку? – торопливо попросил парень, непринуждённо посмотрев на время в телефоне.

– Что норм-то? У тебя всегда «норм», а потом отец красней! Хоть помнишь, что тебе в школу завтра?

Лицо отца не выражало какой-то злости, у него всегда появляась морщинка на лбу когда тот был недоволен, значит это просто невинное ворчание.

– Эх ты! Давай сюда, я домой закину, – Виктор Николаевич забрал из рук сына сумку от чего Фил слегка передернулся, но всё же знал, что сейчас он в безопасности. – Сам-то когда будешь?

– К одиннадцати, пап, спасибо!

Губы невольно дернулись в улыбке и Фил чуть поглядывая на отца из-за плеча поспешил к стеклянным дверям.

Небо окрасилось в малиновые оттенки заката. Марьяна сидела на холодных, металических перекладинах трансфера и листала свои сохраненные картинки. Так много воспоминаний возникало при перелистывании «сохрененок». В них крылись тайны последних лет её жизни. Иногда мелькали фотографии из переписок которые были настолько ценны, что казалось, Марьяна помнила каждое фото наизусть. Встречались фото где у Марьяны ещё не смылся с волос розовый цвет. Фото где они с бывшей подругой только-только сделали первый пирсинг. Невольно она поправила кольцо в носу. Как было страшно его прокалывать, а теперь у неё тоннели и несколько дырочек в ушах. Весь образ Марьяны был таким, про кого родители обычно говорили «плохая компания». Может быть она такой и была. Отец Фила тоже её не любил, да и было не за что. Марьяна в свою очередь тоже не уважала старшее поколение. Она считала странным уважать людей только за то, что они прожили больше лет чем она, ведь глупые люди тоже взрослеют.