– Отвали к чертям, Белинда, – прошипел он и продолжил: – Послушайте, я чувствую, что неправильно использую свой дар, если не затрону тему маргинализации чернокожих мужчин. Не скажу О ДУАЛЬНОСТИ одновременного ПОТРЕБЛЕНИЯ и УНИЧТОЖЕНИЯ чернокожих мужчин.

Белинда с досадой фыркнула.

– Я просто думаю, что это очень старо и серо, – то, как вы подчеркиваете участь только чернокожих мужчин. А чернокожие женщины в вашем мире существуют?

– Халил, это проявляется твое женоненавистничество, – сказала Ева, вызвав еще больше смешков в зале. Она была в ударе.

– Я лишь хочу сказать, что, если чернокожие не пишут с намерением УНИЧТОЖИТЬ БЕЛОЕ СУПРЕМАТИСТСКОЕ ХУЛИГАНЬЕ, тогда мы зря рвем здесь глотку. – Он поправил галстук-бабочку. – Тем не менее такие книги, как у Евы, тоже важны. Девчоночьи глупости позволяют отвлечься.

– Глупости? – Ева обиделась.

– Возможно, мне следовало сказать «легкое чтиво», – поправил себя Халил.

– Возможно, нам стоит двигаться дальше, – перебила Сиси, которая внезапно замолчала. Оглядев аудиторию, она хрипло охнула, схватившись за подтянутый пилатесом живот. Поскольку шокировать эту женщину было невозможно, Ева поняла, что произошло нечто катастрофическое. Неужели в зал пробрался стрелок в маске? Неужели Зэди Смит все-таки явилась?

Писатели на сцене проследили за взглядом Сиси. В тени в дальнем углу зала в дверном проеме стояла высокая мужская фигура.

С узнаваемым лицом.

– Шейн… – начала Сиси.

– …Холл, – закончила Белинда.

Зрители начали оглядываться, их взгляды метались по залу. Шквал восклицаний полетел с мест.

– Что? ГДЕ? Стойте!

Ева ничего не сказала.

Когда героиня фильма ужасов видит призрака, она издает пронзительный крик. Хватается за щеки. И спасается бегством. Ева была на сцене на виду у литературного сообщества Нью-Йорка, поэтому она не сделала ничего из перечисленного. Вместо этого ее руки совершенно ослабли, а микрофон с тяжелым стуком упал на пол.

Никто этого не заметил, потому что все взгляды были устремлены на него.

– Шейн, – крикнула Сиси, – это ты?

Он оглянулся, смущенно скривившись.

– Нет, – ответил он.

– Да! – крикнул кто-то.

– Поднимайся сюда, – приказала Сиси.

Он покачал головой, в его глазах читалось отчаяние. Он будто бы говорил: «Пожалуйста, не заставляй меня это делать».

– Как это понимать? Я обнаружила тебя, когда ты убирал номера в отеле «Беверли Уилшир», парень, – так что топай к нам. Ты должен это сделать перед всеми в этом зале, всеми, кто способствовал твоей популярности, несмотря на то, как небрежно ты с нами обошелся.

Шейн оглянулся, как бы оценивая, сможет ли убежать. И нехотя направился к сцене.

Ева редко видела происходящее в четком фокусе. Даже в очках. Мигрень всегда размывала окружающее. Но когда Шейн шел по проходу к участникам дискуссии – к ней, – каждая деталь в комнате становилась нестерпимо четкой. Она мучительно осознавала все вокруг и каждую частичку себя.

Этого не могло быть. Но она знала, что все так, потому что тело отозвалось само собой. Дыхание стало поверхностным. Пульс грохотал. Она задрожала всем телом, попав под перекрестный огонь миллиарда сильных, противоречивых эмоций. Ева не была особенно религиозной, но всегда чувствовала, что есть… что-то… извне, что наблюдает за ней. По многим причинам, но в основном потому, что она никогда не сталкивалась с Шейном Холлом. Никогда. После стольких лет это было удивительно, учитывая, что они оба были ровесниками, чернокожими авторами, которые добились успеха одновременно. Если это не божественное вмешательство, то она не знала, как это назвать.

И теперь он был здесь, из плоти и крови. Настал момент, которого она всегда боялась. Но в глубине, в тайниках ее подсознания, разве не предвидела она эти мгновения? Она их планировала? Даже мечтала об этом?