– Покупать очень легко. Гораздо сложнее устоять перед искушением купить. Надо быть избирательным и требовательным, потому что покупка вызывает невероятное удовлетворение, это поступок настоящего мачо.

Произведение искусства стоит ровно столько, сколько кто-то готов за него заплатить. Это клише, но оно работает.

Психология покупки сложная, если не сказать – извращенная. Сегало говорит своим клиентам: «Самые дорогие покупки – те, которые причиняют самые сильные страдания, – окажутся наилучшими». То ли из-за острой конкуренции, то ли из-за значительных финансовых вложений, но в искусстве есть нечто необоримое, с чем трудно совладать. Как и любовь, оно разжигает желание. Сегало предупреждает своих клиентов: «Сообщите мне вашу цену, но будьте готовы к тому, что я ее превышу».

– Бывало, я боялся говорить с коллекционером после покупки, потому что потратил вдвое больше, чем мы договаривались, на крупные приобретения, – признается он.

Я пытаюсь сформулировать вопрос о связи между заработком консультанта и переплатой за произведение искусства. Когда консультанты сидят на комиссионных, они ничего не зарабатывают, если произведение не покупают. Если же они получают гонорар, то конфликта интересов не возникает. Пока пытаюсь подобрать нужные слова, чтобы затронуть эту деликатную тему, Сегало смотрит на часы. На его лице мелькает тревога. Он извиняется, встает, оплачивает счет и говорит:

– Было очень приятно.

Сижу, допиваю воду и собираюсь с мыслями. Сегало заразительно увлечен. Мы сидели почти час, и всё это время он говорил с абсолютной убежденностью. Такая увлеченность – талант, необходимый для его работы. С одной стороны арт-рынка – спрос и предложение на произведения искусства, а с другой – экономика доверия. «Произведение искусства стоит ровно столько, сколько кто-то готов за него заплатить» – это клише, но оно работает. Правда, может показаться, что это похоже на взаимоотношения между мошенником и его жертвой, ведь покупатель верит каждому слову, которое произносит продавец, по крайней мере в момент их общения. Работа аукциона опирается на доверие на всех уровнях: на уверенности в том, что художник сейчас является значимой персоной и будет продолжать ею оставаться, на убеждении в том, что его работа достаточно хороша, и уверенности, что люди не откажутся финансово поддерживать эту деятельность.

18:35. Двери в двухэтажной стеклянной стене вестибюля «Кристис» безостановочно вращаются, пропуская непрерывный поток обладателей билетов. Многие дилеры и консультанты уже здесь, так как вечерние торги – это возможность встретиться и раскланяться с «денежными мешками». В очереди в гардероб и опять в очереди, чтобы забрать аукционные таблички, люди рассуждают о том, какие лоты хорошо сработают и кто что будет покупать. Все что-то знают. Люди понижают голос, когда произносят название или номер лота, поэтому, как правило, слышно только вывод: «это пролетит на ура» или «это вряд ли». Когда все расходятся по местам, коллекционеры желают друг другу удачи и говорят: «Увидимся в Майами». Улыбки так и сияют.

Толпа интернациональна. Слышно много французского, порой с бельгийским, швейцарским и парижским акцентами. В Бельгии и Швейцарии, похоже, самый высокий процент коллекционеров современного искусства на душу населения. До Второй мировой войны центром купли-продажи произведений искусства была Франция. С послевоенных времен и до начала 1980-х годов аукционной столицей был Лондон, но теперь этот британский город стал вторым по значимости, здесь покупатели обычно делают ставки по телефону. Глядя на эту оживленную толпу, трудно поверить, что до конца 1970-х Нью-Йорк был провинциальным форпостом арт-бизнеса. «Кристис» начал проводить здесь аукционы только в 1977 году, но уже в наши дни, по словам одного из экспертов «Кристис», «рынок ожил. Все основные игроки здесь, в зале».