– Что ты тут делаешь?

– То же, что и ты: заглянул на огонек к лучшей яичнице в городе.

– Ты знаком с нашим инспектором по безопасности лейтенантом Софией?

– Мы еще не имели удовольствия познакомиться, – прерывает Манчу София, поднимаясь.

– Тогда представляю вам своего старого друга, – говорит тот. – Инспектор Джордж Пильгес из полиции Сан-Франциско.

Она радостно протянула руку детективу. Тот смерил ее удивленным взглядом. На поясе у Софии ожил пейджер.

– Кажется, вас вызывают, – заметил Пильгес.

София посмотрела на приборчик, висевший у нее на талии. Над цифрой 7 настойчиво мигал светодиод.

– У вас доходит до семи? Видать, ответственная у вас работенка! У нас выше четверки не бывает.

– Этот диод загорелся впервые, – смущенно ответила она. – Извините, мне придется вас оставить.

Она попрощалась с обоими, помахала Матильде, не заметившей ее в суматохе, и сквозь толпу ринулась к выходу.

Бригадир успел крикнуть ей вдогонку из-за столика, где инспектор Пильгес уже успел занять ее место:

– Не гоните слишком быстро, при видимости меньше десяти метров движение транспорта на пристанях запрещено!

Но София не услышала предостережения: подняв воротник кожаной куртки, чтобы защитить от ветра затылок, она бежала к своей машине. Захлопнув дверцу, повернула ключ зажигания. Двигатель завелся с пол-оборота. Служебный «форд» с завывающей сиреной понесся вдоль доков. Со стороны казалось, что водительницу совершенно не тревожит стремительно сгущающийся туман. Она ловко лавировала между опор кранов, огибала контейнеры и замершие механизмы. За считаные минуты она домчалась до границы торгового порта. У контрольного пункта притормозила, хотя в такую погоду путь должен быть свободен. Красно-белый шлагбаум был поднят. Охранник 80-й пристани вышел из будки, но из-за тумана ничего не увидел: собственную вытянутую руку и то трудно было разглядеть. София поехала по Третьей стрит вдоль портовой зоны. После Китайской гавани Третья стрит устремлялась к центру города. София уверенно маневрировала по пустынным улицам. Пейджер снова подал голос.

– Я делаю все что могу! – возмутилась она вслух. – Крыльев у меня нет, а скорость ограничена!

Едва она произнесла эту фразу, как завесу тумана пронзила яркая вспышка. От могучего громового раската задрожали окна. София прибавила скорость, стрелка спидометра поползла вправо. Перед Маркет-стрит она затормозила: сигналы светофора невозможно было различить. Дальше путь ее лежал по Кирни-стрит. От места назначения ее отделяло восемь кварталов, вернее, девять, если соблюдать одностороннее движение, которое она не собиралась нарушать.

На ослепших улицах шумел ливень, стоявший стеною; стук воды по ветровому стеклу оглушал, «дворники» не справлялись со своей задачей. Из густой черной тучи, окутавшей город, торчал лишь кончик величественной пирамиды «Трансамерика билдинг».

Развалившись в кресле салона первого класса, Лукас любовался в иллюминатор этим дьявольским зрелищем не без примеси божественной красоты. «Боинг-767» кружил над заливом Сан-Франциско, дожидаясь маловероятного разрешения на посадку. Лукас нетерпеливо постукивал пальцем по пейджеру на ремне. Диод номер 7 безостановочно мигал. Стюардесса подошла к нему и попросила выключить прибор и поднять спинку кресла: самолет шел на посадку.

– Оставьте меня в покое, мадемуазель! Лучше посадите наконец этот гнусный самолет, я тороплюсь.

В динамиках раздался голос командира корабля: невзирая на сложность метеорологических условий на земле, они вынуждены сесть, так как топливо на исходе. Просьба к экипажу занять свои места; старшая бортпроводница приглашается в кабину пилотов. Самообладание стюардессы в салоне первого класса было достойно «Оскара»: ни одна актриса на свете не сумела бы в такую минуту изобразить улыбку Чарли Брауна. Пожилая пассажирка, соседка Лукаса, потеряв самообладание, крепко схватила его за руку. Лукаса позабавила влажность ее ладони, ее нервная дрожь. Фюзеляж сотрясали все более сильные толчки. Казалось, металл страдает так же сильно, как пассажиры. В иллюминатор было видно, как отчаянно трясутся крылья лайнера – наверное, это был максимум вибрации, предусмотренный конструкторами «боинга».