Медсестра вернулась с пижамой, а Вениамин только слабо улыбнулся, не зная, как реагировать на столь странное сочетание шутки и реальности.

Доктор вышел, оставив их одних, медсестра обратилась к пациенту:

– Вам помочь? – спросила она, завозя кресло за ширму.

– Я не ханжа, но постараюсь справиться самостоятельно. Если что – позову.

Девушка вышла из-за ширмы, чтобы дать Вениамину возможность одеться. Руки и ноги плохо слушались, но он, собрав всю волю и остаток сил перебравшись из кресла-каталки на кушетку, справился с несложной задачей и с трудом пересел обратно в кресло-каталку.

– Пациент готов, – громко произнёс Вениамин.

Мило улыбнувшись, медсестра повезла его в палату.

– Девушка, как вас зовут? – спросил Вениамин, пытаясь завести разговор.

– Соня, – ровным тоном ответила медсестра, неспешно двигая кресло.

– Знаете, Сонечка, за всю свою жизнь вот так серьёзно ни разу в больницу не попадал, – заметил Вениамин с лёгкой улыбкой.

– Скорее всего, это говорит о вашем хорошем здоровье, – ответила Соня, повернув голову в его сторону.

– Если бы мне раньше сказали, что меня будет катить такая милая и симпатичная девушка, я бы, наверное, начал симулировать болезни, – с улыбкой пошутил Вениамин.

– Пациент, – девушка усмехнулась, – оставайтесь в рамках больничного кресла. Волнения различного характера противопоказаны.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил он, поднимая руки в жесте сдачи.

Когда коляска остановилась возле больничной койки в палате, Вениамин повернулся к медсестре:

– Спасибо за нежную доставку к месту моего недолгого пребывания. Переберусь на койку самостоятельно – раз уж смог одеться.

– Располагайтесь поудобнее, я привезу капельницу, – сказала Соня, выкатив кресло из палаты. Через несколько минут она вернулась, ведя за собой штатив с раствором, с которого свисали трубки.

Пока медсестра выполняла свои обязанности, Вениамин внимательно наблюдал за её точными и аккуратными движениями. Когда всё было завершено, он произнёс:

– У вас, наверное, пятёрка по капельницам была, когда вы учились.

Соня улыбнулась, слегка покраснев:

– Я ещё не закончила обучение. В больнице подрабатываю и набираюсь опыта.

– Могу вас заверить, в деле капельниц вы преуспели – и очень хорошо, – сказал Вениамин с благодарностью.

– Спасибо, – ответила девушка, поправляя одеяло на пациенте. – Отдыхайте. Я скоро зайду, нужно будет проконтролировать процесс.

Она направилась к выходу, оставляя палату в тихом полумраке. Вениамин закрыл глаза, чувствуя, как лёгкая усталость начинает одолевать его. Сегодня был странный, но, пожалуй, важный день.

Вениамин погрузился в лёгкий сон. Ему снились обрывки воспоминаний, фрагменты жизни, которые, казалось, были давно забыты. Он видел себя маленьким мальчиком, бегущим по зелёной лужайке во дворе дома. Это был солнечный день, рядом стояла его мать – молодая и красивая. Она улыбалась и махала ему рукой. Тёплый ветерок ласково касался его щёк, и в груди рождалось чувство безмятежного счастья.

Сон постепенно изменился, и Вениамин оказался в школьном дворе. Он стоял в окружении друзей, весело смеялся, и этот момент, казалось, длился вечно. Но вдруг всё вокруг начало расплываться, словно старый плёночный фильм, утративший фокус. Холодный сквозняк ворвался в его сновидение, и Вениамин снова ощутил тот же холод, который почувствовал, когда очнулся на металлическом столе в морге. Сердце забилось быстрее, и он понял, что вот-вот проснётся.

Однако, прежде чем полностью прийти в себя, перед его внутренним взором возник ещё один образ: белый бесконечный коридор с множеством дверей. Он шагал по этому коридору, и одна из дверей приоткрылась. Комната за дверью была освещена мягким светом, и в ней стояла красивая девушка. Её лицо было спокойным, но казалось неземным. Обрывки фраз начали доноситься до его сознания, словно эхо: «Вы умерли и находитесь в приёмной… Вопрос решается… В своей жизни вы не сделали ничего особенно хорошего и ничего особенно плохого… Тебя возвращают назад, но не насовсем. В течение семи дней ты должен вспомнить… До встречи.»