– На вот! – сказала она братишке. – Это тебе вместо саночек. Смотри, какая красивая коробочка!

Виталька, и впрямь уже уставший плакать, умолк, и как завороженный впялился глазами в этот крохотный островок красоты, так неожиданно воскресший на фоне кошмарных развалин и словно по волшебству простирающийся к нему на Зининой грязной руке в рваной пуховой рукавице. Он проворно схватил шкатулку обеими руками, и со словами «мое» крепко прижал ее к груди.

– Твое, твое! – подтвердила Зина. – Только больше не реви, ладно?

И Виталька, на сей раз, умиротворенно шмыгнув носом, закивал головой.

Передохнув в развалинах несколько минут, они, по команде Зины, снова направились к убежищу, до которого отсюда было уже совсем недалеко и благополучно добравшись до него, переждали бомбежку.

Домой они вернулись, когда уже начало смеркаться, грязные и замучившиеся. Виталька уже почти спал у Зины на руках.

–– Благо, что мама пока не вернулась с работы – подумала Зина, – а то бы только напрасно волновалась за них.

В квартире было холодно, и Зина снова с сожалением подумала о потерянных дровах. Она велела братьям не раздеваться, и, накормив их холодным супом, уложила спать прямо в пальто, сверху еще укутав одеялами. Виталька моментально уснул вместе со своей шкатулкой, и Зина, с любовью поглядывая на его чумазую мордашку, совсем как взрослая покачала головой – «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало»!

Долгожданные машины, которые должны были доставить их до поезда, пришли с самого утра, и Зина с мамой, проснувшиеся еще перед рассветом, быстро разбудили мальчиков. Взяв в руки приготовленные заранее узелки с самым необходимым, они вышли за порог. Мама, засуетившаяся дома, только на улице заметила в руках у Витальки шкатулку.

– Что это? – спросила она у Зины.

И Зина вынуждена была рассказать ей про бомбежку, и про то, где она нашла эту шкатулку.

– А, что там внутри? – поинтересовалась мама.

– Не знаю. – Пожала плечами Зина. – Виталька как вцепился в нее, так больше из рук и не выпускал.

Погрузка в машины была суетливой и шумной, с паникой эвакуируемых, с ругательствами и матерными словами, однако вскоре завершилась благополучно. Они все вчетвером разместились в крытом грузовике на самой широкой доске в глубине кузова. Мама еще порадовалась, что здесь – то уж точно поддувать не будет!

Проехав около двух часов и дождавшись пока Виталька уснет, любопытная Зина, осторожно высвободила у него из рук шкатулку, и, притиснувшись к маме, поинтересовалась, как ее можно открыть. Ольга Игнатьевна взяла шкатулку из рук дочери, и, покрутив со всех сторон, обнаружила сбоку маленький позолоченный круглый цифровой замочек.

– Э, да шкатулочка-то ваша с шифром! – сказала она – так просто ее не открыть.

Мама еще раз с сожалением повертела шкатулку, и уже, было, решилась покрутить замочек, но вдруг лицо ее сделалось напряженным, и шкатулка вмиг потеряла для нее всякий интерес.

– Что? – испуганно спросила Зина и сама уже улавливая сквозь шум мотора усиливающийся с каждым мгновением гул неприятельских самолетов.

– Бомбежка! – раздался чей-то громкий испуганный голос. – Сейчас будет бомбежка!

– Господи, спаси и сохрани! – в тот же миг прошептала какая-то женщина прямо у Зининого уха.

– Мама, я боюсь! – встрепенулся Костик и, схватив Ольгу Игнатьевну за руку, уткнулся головой ей в колени.

Зина побледнела, но, глядя на такую же побледневшую маму, не произнесла ни слова.

Фашистский истребитель сбросил свой первый снаряд в середину колонны, они же ехали в последней машине. И взрослые тут же принялись задирать тент со всех сторон, чтобы наблюдать за происходящим.