И я решился. Вчера по центральному телевидению закончился показ сериала «ТАСС уполномочен заявить», поэтому канва новой истории сложилась сразу. Я огляделся по сторонам, наклонился к самому уху Игоря и прошептал:

– Это страшная тайна. Но тебе скажу. Мой папа – шпион!

Игорь повалился на ковер игровой комнаты и, похрюкивая, заржал в полный голос:

– Ну, Лёшка, ну ты даёшь…

Стараясь не заплакать от бессилия, я, сохраняя серьезное выражение лица, дождался, пока Игорь просмеётся и добавил:

– Приходи в воскресенье в обед ко мне – сам всё увидишь.

В воскресенье мы должны были уехать на пару дней в дом отдыха, и я надеялся, что по приезду я накормлю приятеля новой басней, а к следующим выходным вообще всё забудется. Но вышло по-другому.

В воскресенье утром отца срочно вызвали на работу, и мать отправилась в институт с ним – дом отдыха всё равно накрылся, но можно было кое-что дочертить в спокойной обстановке. А мне в полное распоряжение оставили телевизор. Я поставил звук на минимум, чтобы никто не услышал, что я дома, и устроился в кресле. «Здоровье» подошло к концу, начиналась «Утренняя почта».

Внезапно я услышал знакомый скрип входной двери и похолодел: воры. Осторожно прокрался и выглянул в коридор. На пороге стоял Игорь.

– Чего двери не закрыл? Меня ждёшь?

Я мысленно хлопнул себя ладонью по лбу: так спешил налить чай, что забыл закрыть за родителями дверь. Тут же я вспомнил о своём «обещании»: сердце резко ухнуло вниз, а уши, судя по ощущениям, налились краской. Но надо было что-то делать и я, придя в себя, сказал:

– Ага, разувайся, проходи.

Подстегнутый стыдом мозг моментально выдал идею показать якобы шпионский тайник. На роль такого тайника в нашей квартире мог претендовать только книжный шкаф, а именно – его дальняя средняя полка: там плотной стеной стояли увесистые тома Ленина.

Принеся из кухни табурет, я поставил его перед шкафом:

– Залазь. Третья и четвёртая книги от края. Только аккуратно, за верх тяни, чтобы пыль не стереть.

Игорь, высунув язык, взял книги за корешок и чуть не свалился, потому что сразу несколько томов легко завалились на корешки. Он вытянул шею и выдохнул:

– Вот это да-а-а-а…

Мухой я метнулся на кухню, взял вторую табуретку и встал рядом с Игорем. Опрокинувшись, тома стали небольшим ящичком: скрепленные друг с другом и вырезанные изнутри, они скрывали в себе два абсолютно необычных для советской квартиры предмета. Первый представлял собой металлическую коробочку со стеклянными шкалами, серебристыми ручками и отверстиями для штекеров – типичный шпионский передатчик. Второй сразу был идентифицирован как оружие: небольшой, вороненый, с прямыми углами и коротким дулом пистолет со странным овальным знаком на ребристой рукоятке. Между передатчиком и пистолетом лежала небольшая пачка фиолетовых двадцатипятирублёвок.

Протянув было руку к оружию, Игорь тут же её отдернул:

– Закрывай.

Книги встали на место. Я унёс табуретки, пришел в гостиную и сел на диван рядом с Игорем, осмысливая происходящее.

– Наверное, я пойду, – засобирался Игорь.

– Ты, это, никому не говори, – приспел я необычным от долгого молчания голосом.

Игорь посмотрел на меня недоуменно:

– Я что – дурак? Могила, Лёш, могила! – и крепко хлопнул мне по плечу.

– Аддис-Абеба – всё! – крикнул парень из параллельного класса, выскочив из кабинета и пробежав мимо нас по коридору.

Мы с ребятами переглянулись. Аддис-Абебой звали географичку старших классов. Предмет она не любила, барабанила главы из учебника, обожала задавать на дом составление кроссвордов из пройденных терминов, а всех вызванных к доске ошеломляла неожиданным вопросом: «Покажи на карте Аддис-Абебу». Чем ей так приглянулась или насолила столица Эфиопии, мы за четыре года её преподавания так и не выяснили.