Джон Киган: Нашей задачей была поддержка атакующих подразделений путем работы в командных и коммуникационных постах немцев, прослушивание телефонных разговоров и телеграфных сообщений. У нас были также списки подтвержденных коллаборационистов. Мы должны были захватывать бумаги, вести допросы. Многие из наших задач пришлось отменить, поскольку цели были уже уничтожены – например телефонный узел в Сент-Мер-Эглиз. Нам достались несколько пленных, но у нас не было времени их допрашивать; нам приходилось просто отсылать их в Англию[41].
Алекс Кершо: Как контрразведчик, Сэлинджер обладал определенной свободой действий. В каком-то смысле война для него была более интеллектуальным упражнением, чем для обычного рядового бойца. Он, например, не был обязан отчитываться перед высшим по званию офицером, поскольку был контрразведчиком. Более того, он даже мог приказывать майору или полковнику, при том, что сам был сержантом. Он был относительно свободен в передвижениях, мог даже перейти через линию фронта для того, чтобы изучать культуру, понимать людей, понимать, как местные жители реагируют на войну, как война влияет на отношения между солдатами и мирными жителями, какой урон она наносит великим европейским культурам, традициям и людям.
Ему пришлось понять, что означает быть гражданским и попасть под бомбежку, каково быть коллаборационистом, быть молодой, привлекательной женщиной, чья единственная возможность выжить и накормить заключалась в том, чтобы переспать с немецким солдатом.
Ему пришлось постичь тяжесть того неимоверного груза, что давит не столько даже в бою, но, что еще более важно, и в отношениях с окружающими (в связи с боевой обстановкой), и ставит под угрозу даже самые прочные узы. Ему пришлось постичь, как война все портит и разрушает. Это зло, расползающееся с полей сражений и отравляющее все вокруг. Он должен был получить исчерпывающее представление о том, что война делает с людьми.
Джон Макманус: В Шербуре Четвертая дивизия дралась за каждый дом, квартал за кварталом. Солдаты передвигались по подвалам, если могли, поскольку показываться на открытой улице было смертельно опасно. Подвалы в такой ситуации становятся очень ценными сооружениями. Бой ведется на кратчайшем расстоянии, почти так же, как и в живых изгородях. Автоматическое оружие – все эти «браунинги», «томпсоны» – практически гарантирует убийство: очередь из автомата в упор буквально вырывает куски плоти из тела. Выстрелы в голову дробят череп. Четвертая и две других дивизии пробивались к городу, чтобы захватить немецкие укрепления в районе порта. Союзникам нужен был порт, чтобы обеспечить линии снабжения в Европе.
Американский солдат смотрит на убитого немецкого солдата в Шербуре.
Пол Фасселл: Целью операции было уничтожение части немецких вооруженных сил, сдерживавших наступление союзников, а это наступление должно было продолжаться несмотря ни на что[42].
Утренняя сводка по роте.
Дэвид Шилдс: Бесконечные потери штабных офицеров во время прорыва Двенадцатого полка с пляжей на Шербур заставляли проводить в частях импровизации с личным составом. Роль Сэлинджера могла измениться – унтер-офицер, штаб-сержант разведки мог получить неофициальный статус офицера, поскольку в ходе всех этих разведывательных операций ему приходилось выполнять разные роли. Сам он об этом помалкивал, но есть рассказы других людей, и эти рассказы дают очень хорошее представление о той беспощадной, зыбкой ситуации, в которой оказались Сэлинджер и другие бойцы Двенадцатого полка.