Первым делом я, как и любая порядочная женщина, решила принять ванну. Пробуждение в лесу, поездка на лошади в совершенно неприличной позе и прочие мои приключения навряд ли характеризуются такими качествами, как санитария и гигиена.

Ванная комната была просто восхитительна. Розовый мрамор с тонкими прожилками, золотая оправа огромного, практически во всю стену, зеркала. Раковина и сама ванна, скорее напоминавшая собой джакузи, были сделаны из тончайшего белого мрамора, который запросто мог бы быть фарфором, настолько тонко были высечены все формы. Но самым непонятным для меня было то, что нигде не было видно труб, по которым сюда должна была подаваться вода.

Не могу не признать, что факт отсутствия труб меня огорчил, но мы, сумасшедшие, так просто не сдаемся. Я скинула с себя одежду и легла в пустую мраморную ванну, которая оказалась на удивление теплой. Секунду спустя она начала заполняться водой. Возникало ощущение, что вода словно просачивалась сквозь жилки мрамора. Я лежала и наслаждалась мягкими струями воды, которые нежно массировали уставшее тело.

Я не знаю, сколько времени я провела, наслаждаясь благами этой уникальной цивилизации. Я вылезла из ванны и, укутавшись в пушистое полотенце, отправилась спать.

Сон без сновидений – большая роскошь, особенно для меня. Открыв глаза, я совершенно не удивилась тому, что я все еще здесь, а не в больничной палате. Меня начинала интересовать вся эта история ровно настолько, чтобы не кричать на каждом углу, что я из «другого мира».

Я вылезла из-под одеяла, сладко потянулась и начала одеваться. К моему приятному удивлению, на одном из стульев обнаружилась одежда, которую, по-видимому, сшили для меня. Платье до середины голени из светло-голубого сатина выгодно оттеняло мои от природы черные волосы и гармонировало с голубыми глазами. Их портному надо отдать должное – декольте платья было очень скромным и демократичным и даже подчеркивало практически отсутствующую у меня грудь. Рядом на полу стояли туфли из тонкой замши такого же оттенка. Размер оказался моим. Прекрасно, теперь я хотя бы выгляжу по-человечески.

Проблема внешнего вида решена. Теперь моей первостепенной задачей была поесть. Именно в поисках еды я и отправилась бродить по ратуше. Здание было очень большим и одноэтажным, именно поэтому оно расползлось по довольно широкой площади. Впрочем, найти кухню оказалось просто. Достаточно было выключить логику и включить обоняние.

Кухня представляла собой большой зал с высокими светлыми потолками, мраморными плитами на полу и небольшими окнами-бойницами, расположенными под самым потолком. Вдоль стен стояли плиты, которые топились дровами или углем, а в центре зала был большой длинный стол, на этот раз деревянный. Вдоль стола стояли длинные лавки из такого же дерева, обитые бархатной тканью.

– Прошу прощения, не могли бы вы мне помочь?

Мгновение спустя на меня обернулся весь персонал кухни. Я стояла и не знала, что мне делать дальше, пока они меня разглядывают, но тут ко мне подошла грузная женщина лет пятидесяти, в белоснежном кружевном переднике, изрядно запачканным чем-то похожим на соус.

– Вы Селин, правильно? – голос был низким и басовитым, словно она каждую свободную минуту проводила с кубинской сигарой в зубах.

– Да.

– Я Дарья. Старший повар. Меня предупреждали, что вас необходимо накормить.

О, и на этом спасибо. Интересно, а если бы ее не предупредили о том, что меня надо кормить, мне пришлось бы голодать?

Мое ожидание обещанного завтрака длилось порядка пятнадцати минут. На стол были водружены кофейник, молочник, тарелка с двумя тостами, банка джема, фарфоровая кофейная чашечка, такое же блюдце и серебряная ложка. Все. Никакой ветчины, никакого ростбифа, никакой нормальной еды. Нет, я не спорю, мой завтрак был идеален с точки зрения завтрака, но следует вспомнить, что вчера я не ужинала, а может быть, даже и не обедала, этого я не помню. Соответственно сейчас я надеялась исправить вчерашнее упущение. Но мне категорически не везло. Вчера был только чай, сегодня только кофе. Кажется, что еще чуть-чуть и я стану каннибалом. Под эти печальные мысли мой завтрак был съеден. Есть мне хочется до сих пор, но думаю, что до ленча я доживу.