– Что? Голова разболелась или табачным дымом надышалась? Звягина, вперед и с песней друзей выпроваживать, иначе это сделаю я.

– Тусь, – жалостливо просит девушка. – Я тебя как подругу прошу, потерпи. Еще немного, и они сами уйдут.

Многострадальная дверь бьется о стену, и на нас смотрит обнимающаяся парочка.

– Вы здесь надолго? Мы со Светкой уединиться хотим.

Пьяный чудик икает и отходит от двери, освобождая нам путь.

Капец. Из своей же комнаты выгоняют.

– Пошли вон отсюда, – Вика как с языка снимает фразу, которую я только хотела сказать, и кидает в сторону парочки увесистый журнал. – Быстро. Говорила же, что в эту комнату заходить запрещено.

– Скоро уйдут, да?

– Шведова, я тебя умоляю, просто подожди. Сейчас кто-нибудь позвонит Суханову, тот обязательно приедет, он вообще вечеринок не пропускает. Он прихватит с собой Даню. И все. Я обещаю, что тут же всех разгоню, и мы вчетвером посидим.

– Вик, ты дура?

– Так и знала, что ты не поймешь.

Дверь снова открывается, и мы уже в один голос посылаем кого-то в далекий пеший поход по известному адресу.

Кто, вообще, все эти люди?

Я пока до комнаты добиралась, ни одного знакомого лица не увидела. Никого из института здесь точно нет. Где Звягина набрала этих любителей халявной еды?

– Не пойму. И ждать никого не собираюсь.

– И ты с легкостью сможешь меня подставить?

– Если ты это так понимаешь, то да. – Смотрю на нее, пытаясь хоть каплю раскаяния разглядеть. Но его попросту нет. – Смогу.

Я придирчиво изучаю квадратные метры, на которых живу. Сюда, кроме Вики, никто не заходил. Это, конечно, радует, но не настолько, чтобы обо всем забыть.

– Тусь, пожалуйста. Я уверена, что Даня вот-вот приедет.

– Да ты достала с этим Корнеевым. Твой мозг о ком-то другом может думать? То ты говоришь, что скоро переезжаешь к нему. То устраиваешь пьянку, чтобы его сюда заманить. Где логика, Звягина?

– Ты сама заставила меня так сказать!

Я заставила? Я говорила, что нужно прекращать следить за парнем и перестать быть на голову больным сталкером. Она эти слова расценила по-своему, что ли?

– Ты. Не делай сейчас такое удивленное лицо и не прикидывайся овечкой. Ты сколько раз смеялась надо мной? Сколько раз говорила, что у меня ничего не получится? Не встречалась я в тот день с Корнеевым. Довольна? Можешь смеяться и тыкать пальцем в неудачницу. Ты ведь такой меня считаешь?

Молча смотрю на Вику. Она не истерит, не плачет и не кидает, что под руку попадет, в стену. Она разговаривает. Пусть и о чем-то бредовом. Это даже удивительно, что она придумала такое, чтобы передо мной не выглядеть глупо.

– Нет. Такой я тебя не считаю.

Другие слова использую.

Что-то мне больше и говорить уже не хочется. Не в этот раз и не по этому поводу.

– Да хватит врать. Я не настолько глупая, чтобы ничего не замечать. Тебе весело, когда я унижаюсь и бегаю за ним.

Просто ушам своим не верю.

– Вик, честно, ты переоцениваешь мою значимость. Это твоя жизнь. Хочешь бегать за человеком, который внимания на тебя не обращает, – вперед. Каблуки сними и беги. Хочешь продолжать унижаться? Я не останавливаю. Но, Звягина, я не стою того, чтобы из-за меня врать. Серьезно. А теперь освободи квартиру от нашествия любителей выпивки.

Надеюсь, прямо сейчас этот кошмар закончится.

– Нет.

– Еще раз…

– Я не буду никого выгонять, пока Даня не приедет.

– Вот хозяйка квартиры удивится, когда это все увидит. Она ведь завтра приезжает. Мы ради нее квартиру ватной палочкой драили. Или же…

– Я не хотела, чтобы Даня приехал в бардак.

Интересно, когда у меня на лбу появилась неоновая надпись «наивная дура»?

Но Звягина молодец. Я в этом плане даже подвоха не заметила. Правильно мама говорит, что от доброты умирают чаще, чем от укуса змеи.