Сложно сказать, шел ли в этом здании запланированный ремонт, или же просто пытались укрыть здание, чтобы оно окончательно не рухнуло под натиском стихий.

Опавшая штукатурка, старые деревянные скамейки у входа, потрескавшаяся от времени урна желтого цвета, на большей части которой проступала коричневая ржавчина. Такие урны я видел на фотографиях 80-х или 90-х годов прошлого тысячелетия, собратья которых украшали улицы старой республики, хотя и выглядели намного презентабельнее, тех что теперь стояли передо мной.

И опять же, словно в насмешку над нами, наш конвоир приказал нам остановиться прямо у входа в здание, не доведя до козырька, под которым мы все могли спокойно разместиться.

– Итак. Я хочу, чтобы вы уяснили главные вещи, – обратился надзиратель.

– Первое, и оно же главное: даже не пытайтесь сбежать. Никто не будет с вами разговаривать и отговаривать, никаких психологов и больниц. Если вы не там, где вас оставили, получите пулю в лоб. Любое перемещение только в сопровождении конвоиров. Второе – до момента вашего погружения в криокамеру вы будете под моим наблюдением, и я предупреждаю вас только один раз, прямо сейчас: не доставляйте мне неприятностей. Будете вести себя хорошо, я буду добрым. Будете создавать мне проблемы – я превращу эти дни до вашего погружения в сущий ад. Третье – если вы думаете, что с погружением ваши мучения завершатся, то, уверяю вас, вы заблуждаетесь. Я могу пробуждать вас каждое утро, выгонять на целый день на каторжные работы в близлежащем карьере, после чего вечером вновь погружать в криокамеру. И даже там я могу устроить вам ад, запуская ту симуляцию, которую сам решу. Вас будут насиловать, убивать, грабить, резать, топить столько раз, сколько я захочу. Вы будете просыпаться, блевать, страдать от боли и ужасов и без передышки вновь засыпать. И так до тех пор, пока ваш мозг не расплавится прямо в этом железном гробу.

После чего мои ребята сбросят ваше бездыханное тело в ближайшую канаву. Хотите провести заключение спокойно, – он указал на металлическую дверь здания и продолжил: – Когда вы войдете туда, просто делайте все то, что вам говорят. Понятно?

Все молчали, опустив голову. Но надзиратель, явно получая удовольствие от очередной попытки попрактиковать ораторские способности, в более жесткой форме переспросил:

– Вам понятно все? Отвечайте четко!

Мы все, как могли, ответили согласием. Кому в здравом уме захочется проходить через все, что он говорил? Хотя гарантий, что в итоге все равно не будет так, как он сказал, никто нам дать не мог.

Женщине, которая стояла ближе всего к конвоиру, неожиданно стало плохо. Пошатнувшись, она присела на мокрую плитку, чтобы не упасть в обморок.

Опираясь руками, касаясь ладонями мокрых и грязных плит, она попыталась приподняться, но было видно, что сил сделать это у нее не осталось. В какой-то момент парень, находившийся прямо за ней, решил помочь пожилой женщине, но в ту же секунду сам скорчился от боли в результате прилетевшего неожиданно удара прикладом в живот от стоявшего рядом с ним конвоира.

– Стоять ровно! – скомандовал говоривший до это го охранник. – Какого черта сюда вообще пригнали эту старуху! 523-й, – обратился он к одному изсопровождавших нас охранников, – забирай ее и уводи в цветочницу.

– Нет, прошу вас, – сквозь слезы простонала пожилая женщина, хотя ее стоны были настолько слабы, что особо никто из охранников на них не обращал внимания.

Их лица были скрыты пластиковыми масками, однако по общим действиям, которые они производили, было заметно, что для них она являлась обыденностью серых будней.