Утром приобретает узбекские тюбетейки, нанимаем экскурсовода и отправляемся знакомиться с древним городом Хнвой. Экскурсовод – небольшого роста, полноватый мужчина, в солнцезащитных очках и белой рубашке, которая вскоре покрывается мокрыми пятнами от пота. Вроде еще даже не полдень, но жарит по-взрослому и я задаю экскурсоводу вопрос:

– Как же вы тут летом работаете?

– О, брат! – машет тот рукой. – Летом тут вообще беда, до пятидесяти градусов иногда доходит!

Нас знакомят с древней частью города под названием Ичан—Кала. Центром ее является Куня—Арк, что в переводе означает «старая крепость».

– Это был город в городе, – поясняет гид. – Тут хан сидел. И гарем был тут, и канцелярия, и отдельная мечеть, и монетный двор. Автономное существование, короче, было у хана, он мог так годами жить, ну, пока не придут завоеватели.

– И много их приходило? – спрашиваю.

– Хватало. Особенно часто Иран нападал, или, как его называли раньше, Персия.

Под конец экскурсии решаем подняться на один из минаретов старого города.

– С нами не пойдете? – спрашивает Женя экскурсовода. Тот утирает выступивший на лбу пот.

– Нет, ребята, наверх – без меня. Я вас тут подожду…

Он отходит в тень от стены, потому что на солнце – ну просто адское пекло.

Внутри сооружения прохладнее, чем на улице, но очень тесно: если бы в этот момент кто-то спускался сверху по винтовой лестнице, мы не смогли бы разойтись. Кроме того, ступеньки очень скользкие, подъем довольно труден, по сравнению с ним восхождение на колоннаду Исаакиевского собора в Питере – просто легкая прогулка.

Конечно же, мы посещает местный базар, где жарят шашлыки, люля-кебаб, пекут самсу, зазывают купить одно, другое, и мы с удовольствием перекусываем перед очередным этапом путешествия.

Далее наш путь лежит в Бyxарy. Опять дикая жара по дороге, на которой мы встречаем велосипедистов из Лондона. Они мало похожи на типичных англичан, поскольку явно арабского происхождения, судя по внешности. Как выяснилось, их маршрут включает Китай, Пакистан, Памир и еще ряд центральноазиатских государств. Они ехали с миссией помощи детям – за каждый преодоленный ими километр бездомным детям перечисляли из какого-то фонда определенные средства.

Когда во время обгона мы видели их, обвешанных сумками, крутящих педали на жаре, то показалось: мы в сравнении с ними парни неопытные.

Посреди пустыни ненадолго останавливаемся в странном сооружении из полиэтилена с соломенной крышей. Это придорожное кафе, в котором на удивление прохладно. Неожиданно рядом тормозит автобус, оттуда вылезает человек десять узбеков, и один из них подходит к нашим мотоциклам.

– Эй, ребята, вы из Питера, что ли? – восклицает. – Я номер питерский узнал.

– Да, – отвечаем, – из Питера.

– А я там работал на стройке. Целых десять лет!

– А чего уехал?

– Кризис сейчас, доллар совсем другой стал, теперь на стройке не так выгодно. Да и семья здесь: жена, дети, родители…

Этот вполне грамотный и толковый парень – один из многих, что работают в российской экономике, обеспечивая свои семьи.

– Успехов тебе! – пожимаю ему руку на прощанье. – Все в жизни меняется, может, еще встретимся!

– Может, и встретимся, – улыбается новый знакомый. – Счастливой дороги!

Едем дальше, чтобы вскоре сделать остановку на очередной заправке. Вставив пистолет в бак, вдруг замечаю: на переднем сиденье одной из машин сидит… баран! Он расположился на разложенном пассажирском сиденье. С рогами, завитыми в несколько витков, с густой желто-белой шерстью, он смотрится как большой начальник. Что за глюк?! Вижу, как барана выводят на прогулку, оказывая явные знаки почтения, и удивление достигает высшего предела.