– Мне хочется побольше узнать о доме, – сказала София, когда они уселись. – Ты знаешь, кому он принадлежит и почему пустует?

– Владеет им одна тетка. Она приезжает сюда летом. Больше мне ничего не известно.

– В нем есть нечто особенное. Меня сюда словно тянуло.

– Он необычно расположен. Посреди леса…

Они немного помолчали, глядя друг на друга. Одинокий солнечный луч пронзил щель между кухонными занавесками и воспламенил пыль, взвивавшуюся к потолку, точно маленький торнадо. В глазах Беньямина присутствовало столько жизни… Останавливаясь на них взглядом, София ощущала приятный прилив, пробегавшее по телу теплое течение.

– Тебя не могут хватиться, когда ты исчезаешь?

– Нет. Час туда, час сюда – никакой роли не играет. Там такая неразбериха на первом этаже…

– Мне надо спешить к парому.

– Когда ты вернешься?

– Точно не скажу, но скоро. Я буду работать в библиотеке.

– Это я тоже знаю. В нашей маленькой группе слухи распространяются быстро. А ты не можешь поехать утренним паромом? Я знаю на этом острове каждый закуток; я могу тебя поводить, и…

– Не сегодня. Возможно, когда я приеду обратно.

София покосилась на наручные часы. Почти половина пятого.

– Дьявол! Мне нужно торопиться! – прокричала она, вылетая в дверь.

Побежала в лес, в сторону торфяника, но прежде чем скрыться между деревьями, в последний раз обернулась.

Парень стоял на газоне, глядя ей вслед.

«Беньямин Фриск, – подумала она. – Еще один повод, чтобы вернуться».

Всю дорогу до деревни София исступленно крутила педали. Солнце сверкало повсюду: на асфальте, велосипеде, море и скалах.

Мы ищем книгу, а находим вместо нее накидку.

Сидим в затхлом чердачном помещении и роемся среди книг, которые пахнут высохшей на солнце пылью и пометом моли и иногда распадаются по швам, когда мы их открываем.

– Что мы, собственно, ищем? – спрашивает она.

– Семейную хронику. Она должна быть в кожаном переплете и точно написана от руки.

– Откуда ты знаешь, что она здесь?

– Ее однажды видела мать. Когда прибиралась. Она положила ее здесь, среди остальных книг.

У нее кончается терпение. Она встает и принимается осматривать чердак, уходит от меня все дальше и дальше.

Вдруг далеко из темноты до меня доносится ее голос:

– Фредрик, посмотри на это!

Поначалу я ее не вижу, поэтому мне приходится прервать поиски среди книг и встать. Это приводит меня в бешенство, но затем я вижу, что она держит в руках. Вешалку с большой черной бархатной накидкой, с капюшоном и всем прочим. Я тотчас узнаю ее.

– Это накидка графини! Той, что покончила с собой, – говорю я.

– Откуда ты знаешь?

– Видел ее на фотографии. Там графиня сидит на лошади в этой накидке.

– Черт, какая она красивая! – восклицает она.

– Надень ее! – приказываю я.

– Что?

– Я говорю, надень ее. Только сперва сними одежду. Ты должна быть под ней голой.

– Прекрати! Чего ради?

– Просто сделай, как я сказал.

Она подчиняется. Стягивает юбку и футболку. Я многозначительно смотрю на трусики, и она снимает их тоже; стоит нагишом на чердачном полу и ухмыляется. Потом надевает накидку и драматическим жестом запахивает ее.

Ее волосы падают на черный бархат, словно золото.

– Теперь распахни накидку и покажись, – командую я.

Она распахивает накидку. Эффект потрясающий.

– Круто! Ты должна быть в ней сегодня вечером в сарае.

Она лишь кивает, но я вижу, что мысль ей нравится.

Я вновь проникаюсь ее обликом. И тут меня осеняет идея.

Как гром среди ясного неба.

– Тогда отдай мне, пожалуйста, мобильный телефон, ноутбук, планшет и другие имеющиеся у тебя подобные штуковины.

– Ты шутишь?

– Я похож на шутника?

Нет, Буссе – «ответственный за персонал», как он представился, – на шутника отнюдь не походил. Он был молод, как и большинство персонала, со светлыми, коротко стриженными волосами и настолько ярко-голубыми глазами, что они казались сверхъестественными. Его осознанное присутствие давало понять, что он привык командовать.