Наконец, настала полная тишина, которая, однако, не принесла мне никакого успокоения: моё внутреннее смятение лишь возросло…. Жизнь казалась мне в этот момент безрадостной и лишённой всякого смысла.

…И вдруг совершенно внезапно в моей голове возник образ Марии! Господи, радость моя, Мария, ну почему я стал вдруг забывать про тебя? Этот образ так отчётливо появился предо мной, что я невольно вздрогнул, как будто опасаясь немедленного появления Марии здесь, в этой моей грязной лачуге, совершенно не предназначенной для такого воплощённого ангела, как она.

И, словно в подтверждении моим мыслям, за стеной вновь раздались ужасные вопли соседей, делящих между собой скромное чувство любви и рвущие его на осколки взаимных упрёков и претензий этих скучных человеческих существ. Ушные затычки были в данном случае безполезны.

Слушать стенания окружающих – боже мой, какая тухлая пошлятина! Каждому человечку хочется любви, хотя бы на мгновение, каждому её мало и каждому не хватает: он оглядывается по сторонам и ищет, где бы ему вытрясти хоть её малую толику!

Я вновь задумался… Боже, как мало света в этом мире, и только одна лишь алхимия может удовлетворить мою жажду жизни и ещё всё-то светлое, что я испытываю, когда встречаю иногда девушку по имени Марию де Ариас.

Я так долго лежал и думал всё это долгим весенним утром, оставив происходящее вокруг за пределами моего восприятия.

Что сейчас происходит со мной? Что я хочу? Новой, единственно неповторимой любви? Это Мария! Я буду помнить тебя вечно!

Эта мысль грела моё сердце приливами радости и любви.

А быть может, я просто никчемный человеческий слабак, как иногда внушал мне мой любимый papa? Человеческий неудачник? Я боюсь тебя любить? Так я люблю тебя, либо боюсь любить себя? Я окончательно запутался.

А эти мысли вымывали из меня весь свет бытия и надежду на будущее.

Эти мысли выматывали всё моё существо, но ответа в тот раз я так и не нашёл. Быть может, я ещё просто молод и ничего не понимаю в жизни?! Скорее всего…. Если б молодость знала, что будет потом!

…Господи, боже милостивый, помоги мне разобраться и понять, что же я действительно хочу получить от своих таких непонятных для меня самого, полу-застывших и странных отношениях с Марией? После ухода Первацельса и разрыва с Катариной, мир вокруг явно стал сложнее и стремится навязать свои правила жизни…. Нет, только не сдаваться!

И здесь я вспомнил своего отца. Право слово, моему папаше, бравому вояке, было намного проще: старший Лагранж, не задумываясь рубил головы врагам короля или протыкал их трепыхающиеся тела своей шпагой. Жизнь другого человека для него имела ценность не более ценности курицы, либо индюка, следующих предназначенной им дорогой в суп.

Таковы они, эти бравые солдаты всех времён и народов! Что и говорить, папаша в своём деле всегда был на высоте и теперь заслуженно почивает на лаврах, получая солидную королевскую пенсию. Иногда я ему искренне завидую!

* * *

Шло время, я продолжал читать лекции в университете, а пациентов более там никто не принимал: запрет наложил новый проректор, заявив, что университет не есть лазарет… Разрешалось лишь приготовление лекарств и сбыт их в аптеки, контролируемые этим прохвостом.

Без Первацельса мне стало совсем тоскливо и я с нетерпением ожидал весточки от Пьера, чтобы, наконец, уже заняться настоящим делом.

И вот, наконец, драгоценный день настал, Пьер во время одной из наших алхимических встреч в Великом Соборе сообщил мне, что готов начать большой путь алхимического Делания, и я уже завтра рано утром должен прийти после восхода солнца к де Ариасом, чтобы сменить его у атанора.