В 2014 году биологам удалось подтвердить^>6869 принадлежность этого иглобрюха с белоснежным животом и золотистой спинкой в светло-кремовую крапинку к уникальному новому виду, получившему имя Torquigener albomaculosus. Открытие новых биологических видов в океане не редкость. Но вот открытие нового вида, способного посостязаться в искусстве ландшафтного строительства с Фредериком Ло Олмстедом[16], а в вычурности модернистских архитектурных решений с Антони Гауди[17], – это действительно редкость.

В следующий раз, когда будете на песчаном пляже, очертите мысленно круг диаметром сто метров и представьте, что вам нужно изваять на нем из песка рельефное колесо со спицами, ободом и рифленым протектором. И не забывайте, что проделать эту работу вам нужно без помощи рук и ног, а исключительно извиваясь ползком на животе. Вот вам и наглядное представление о примерном объеме работы, проделываемой этим иглобрюхом при украшении своего любовного гнездышка. Прижавшись брюшком вплотную к песчаному дну, самец отчаянно загребает анальными плавниками, одновременно вдавливая себя в песок и продвигая тельце вперед частыми ударами хвостового плавника, – и подобно снегоуборочной машине прорывается сквозь заносы, оставляя за собой прочищенные борозды. Копание траншей он чередует со скользящими проходами поверху с целью сглаживания рельефа – и создает в итоге волнообразную череду холмистых гряд и долин. После недели тяжелых земляных работ остается нанести на ландшафтное полотно последние штрихи – инкрустировать гребни холмов декоративным орнаментом из осколков кораллов и ракушек. Наконец, убрав за собой строительный мусор, самец возвращается в центр круга и сооружает там из самого мелкого и мягкого песка малую мандалу внутри большой.

Тщательно выстроенное гнездо самца слегка возвышается своими гребнями над окружающей его песчаной равниной, и видно его издалека, как древний храм посреди пустыни. Контрасты светотени среди тускло и равномерно освещенных окружающих песков, вероятно, издали заметны самке. При ее приближении самец принимается яростно вздымать плавниками струйки мельчайшего песка из центрального круга, устраивая подобие дымовой сигнализации.

Если самка заинтересовалась, она заплывает в гнездо, а самец принимается быстро кружиться вокруг нее на некотором удалении, а затем несколько раз стремительно подметывается вплотную к ней и тут же отпрядывает. Самцу, израсходовавшему массу сил на строительство, остается лишь надеяться, что качество песка (или какие-то другие характеристики гнезда – критерии оценки нам до сих пор доподлинно не известны) устроит самку. Если самка довольна гнездом и/или самцом, она заплывает в центр мандалы. Самец затем производит серию стремительных рывков вдоль гребней гнезда в разных направлениях, будто говоря: «А вот эту долину ты видела? Смотри, какая она глубокая и широкая! А как тебе вот эти горные пики?» После нескольких таких оживленных спринтерских заплывов самец присоединяется к самке в центральном круге, прихватывает ее челюстями, как правило, за щеку, иногда даже прокусывая ее, и подтягивает к себе в процессе выметывания икры и молок. Роман окончен, яйца оплодотворены, и самка отчаливает. А самец остается в центре гнезда сторожить кладку, медитативно наблюдая за тем, как потоки воды постепенно сравнивают с песчаной пустыней стены его крепости. Через несколько дней, дождавшись проклевывания мальков, самец покинет использованное гнездо и отправится на поиски нового места для начала строительства следующей мандалы.