Инмиа заметила паузу. Ее больше не трахали? Разумеется, уже нет. Трое парней, возможно, даже не окончивших акт, потянулись к одеждам. Достали из карманов квадратные гаджеты с камерами и принялись снимать секс робота с человеком.

***

Двенадцатая пара (ведьма/янус)

Ведьма Кассиопея профилировалась на смертельных проклятиях и целительстве от своих же порч, мошенничала понемногу в собственной частной конторе во вселенной ворожей. А тут вдруг бац, такое… Подставляйся теперь всем на растерзание. Пока все шло гладко, все в рамках приличия, не учитывая, конечно, что ключевая вода в горном роднике лилась во впадину, похожую на член. И ведьма не решилась оттуда пить. Наверняка, то была ловушка.

– После того как вы покинете контрольную точку, ваши силы будут заблокированы полностью, дабы вы не причинили вреда несчастному люду. Для особей, умеющих видоизменяться, будет нетрудно втереться в доверие простому человеку и развести на секс! – продолжал Аноним. – Здесь вы познакомитесь со смертью, которой подвержен человеческий род. На выполнение задания я выделяю вам ОДНИ земные сутки. Удачи во внеплановом состязании.

Кажется, именно с этими словами Кассиопея с напарником переправились через распределяющий портал.

Люцерн. Население 78.786. Время 17.31. Швейцария. Земля.

Старинные узкие улочки, вымощенные брусчаткой, образцовые виллы с приусадебными лужайками, вырубленные из гранита скульптуры. Даже запахи тут витали, точно в библиотеке или книжном магазине. Нимбы раскидистых фонарей, словно громадные уличные люстры. В подобной идиллии современности и традиций выросла ведьма, но это было очень давно. Люди шли шеренгами по мостовой, спеша по делам. Многие гуляли на набережной, перекрытой по бортику уступа ажурной кованой изгородью. Сумерки стремительно укутывали просторы, подчеркивая неумолимую быстротечность здешнего времени.

«Куда идти? Ума не приложить…» – взгрустнулось Кассиопее. И вдруг она вспомнила о бесплатном приложении, точнее, непомерной обузе. Ее партнер по игре…

– Тебе нужно прикрыть головы! – пряча его от толпы, опомнилась ведьма.

– М? Да им плевать, – проговорили сразу четыре рта, причем голосами разной тональности.

Ведьма тут же скинула с плеч свою мантию и, натянув огромный капюшон на напарника, оставив на всенародное обозрение лишь одно из его лиц, с укором выпалила:

– Это так кажется, что им плевать! А на костре будем жариться мы оба!

– Что за средневековье, милочка? – говорили в унисон низкий раскатистый бас, распевный тенор, высокое меццо и чуть ли не детский писклявый дискант.

Четыре лица Януса соединялись щеками и челюстью, вливаясь скулами без промежутков, составляли крестовину, если смотреть с высоты лысой макушки. Он безумно раздражал ведьму нравоучительными и беспечными репликами, при том одна личность могла скупо поучать, другая сторона – наивно веселиться. Черты его лиц были примерно схожи. От лица зрелого мужа ко взрослой женщине и от смазливого юноши до девчонки. Одно лицо в разных возрастах и убыванием, либо прибавлением тестостерона.

– Ты бы не мог говорить одним голосом?

– Нет, вообще-то, – ответили хором лики Януса из-под капюшона. Наружу смотрел лишь матерый мужчина с дородным абрисом строгого портрета.

– Попытайся говорить тем лицом, что сейчас смотрит на меня! Иначе мы провалим задание, Янус! – угрожающе топнула ножкой ведьма.

– Так? – осведомилась мужская голова мужским же голосом.

– Уже лучше.

– Ты бы не могла звать меня по имени? Меня зовут Просветительский, – настаивал в который раз напарник. – Я заслужил этот титул в своем клане.

Кассиопея цокнула языком с выражением, мол, увольте меня.