Даша с детства была умна и изобретательна. Столкнувшись в пубертате с людьми, ослепленными большими деньгами и белым порошком, Дарья придумала некоторое изящное решение, позволившее одновременно и обезопасить транспортировку и увеличить трафик. В результате, никогда не находясь в эпицентре криминального мира, зная лишь через знакомых-знакомых серьёзных людей, Дарья несколько раз оказывалась под угрозой серьёзных статей с большими сроками. Однажды дело зашло настолько далеко, что Дарья приехала ко мне в Школу-студию прощаться. На следующий день, суд признал обворожительно накрученную в мелкие золотистые кудряшки Дарью, феноменально разыгрывавшую роль о несчастной любви к одному из уже сидящих членов конторы, полностью невиновной. Возможно, помогла розовая кофточка с котиками, создающий образ такой невинной и глупенькой куклы, что присяжные никогда в жизни не распознали бы в ней гения наркотрафика. А возможно помогла очень большая взятка. Мне не до конца были ясны отношения конторы с Дашей, но одно можно было сказать точно – эти люди своих не бросают.

Впрочем, Даша всегда обладала бурным воображением и излишней склонностью к драматизму, что и привело её на сценарный факультет ВГИКа. А потому, любая история о её прошлом, весьма вероятно является лишь Дашиной попыткой убежать от рутины. Писателю нужен читатель. Сценаристу – верующий в любые вымыслы друг. Человек сам создаёт своё будущее. В случае Дарьи, весьма вероятно и прошлое. Весеннее солнце клонилось к закату, отливая золотистым лучом на Стелле Победы, подчеркивая своими размерами не столько величие народного подвига семидесятилетней давности, сколько сексуальные комплексы её скульптора. Вот так же года три назад мы сидели с Дашей всё в том же кафе, предварительно гуляя по парку и держась за руки. Я почувствовал тогда очень многое, Даша – ничего. А затем снедаемый, не столько ревностью, сколько завистью выслушав Дашину исповедь о злоключениях с любовниками и любовницами, ошарашил её признанием глубинного чувства. Ревность – это когда ты не хочешь, чтобы кто-то другой ел с твоего стола. Зависть, это когда тебя не приглашают туда, где уже многие отобедали. Выпитый пуэр отбивал кофеиновую чечетку на моём сердце, и потому нам пришлось экстренно покинув заведение отправиться глотнуть свежего воздуха. А затем, Дарья в очередной раз объясняла мне, почему это невозможно. Ну смотри, мы будем целоваться, вероятно даже несколько раз переспим. Но это не то, что тебе нужно. У меня нет к тебе ни романических, ни эротичных чувств. Совсем. Это будет мучение для тебя. Я со всем соглашался. Я не слышал её от слова совсем. Мы долго-долго говорили, Даша хотела сделать это как можно более обстоятельно, чтобы я понял, что она права. Я же с того вечера запомнил только обидчивое папино ворчание, мол, подставил я его, обещал вернуться на парковку на два часа раньше. А он меня всё время ждал в машине, игнорируя звонки с работы. И теперь несколько домов будут спать с неработающими домофонами.

Приближалась минута Лизиного появления. Инстинкт самосохранения подсказал Даше точный момент, когда надо ретироваться, а я остался ожидать Лизу, призывая мне в помощь все силы природы и доставшееся от моих забытых предков еврейское терпение. И вот маленькая фигурка в знакомом пальто отделилась от толпы прохожих и устремилась в мою сторону. Ещё за несколько метров до нашей встречи, я заметил бушующую черную тучу на несколько метров разверзнувшуюся над головой моей девочки. Это была не Лиза. Она вообще не понимала, где она и что происходит. Её несла чёрная туча, подхлёстывая молниями уязвляющих фантазий. Действовать нужно было быстро. Я широко развёл руки, представляя, как моё тело превращается в пуховую подушку, в белую комнату с мягкими стенами. Вот белая комната обволакивает чёрную тучу. Лиза, моя хорошая, что случилось? Отрешенный взгляд боли. Комната содрогнулась от удара тёмного фрактала. Девочка моя, всё хорошо. Комната начала сжиматься. Лиза, посмотри на меня. Пока ещё не слышит. На заплаканных глазах блестят редкие весенние снежинки. Милая, я люблю тебя, ты слышишь, это я, твой Базь, твой Женя, твой Кавот. Из далёкого темного туннеля, где-то на самом дне Лизиных глаз, на краешке затуманенного сознания мелькнул знакомый силуэт. Посмотри на меня, дай мне лапу. Неуверенно протягивает мне свою руку. Теперь надо медленно вытянуть её из тумана. Тёмный зверь в белой комнате начал терять свою силу. Медленно притянул её к себе и попытался согреть холодные щёчки поцелуями. Всё хорошо, я рядом, я люблю тебя. Ты слышишь меня? Медленно водит головой. Взгляд затравленный, израненный, но уже не агрессивный. Внутренняя тьма рассеялась, оставив изнасилованную Лизину душу пожимать последствия демонического фестиваля. Она была потеряна и обессилена. Победив демона ревности, пора было переходить к следующему шагу. Теперь надо накачать Лизу любовью. Мои руки прижимают её ближе, помещая маленькую рыжую фигурку на моих коленях, губы как заведенные то повторяют магические заклинания, то исполняют дионисийские ритуалы. Я люблю тебя, всё хорошо, я с тобой, я не сержусь на тебя, всё в порядке, моя маленькая, моя любимая, моя хорошая, я рядом, ты со мной, Базя с Базей, лапа в лапе… Я заговариваю Лизу, я возвращаю ей энергию нашей любви. Поцелуй в щёку, поцелуй в глазки, поцелуй в губы, новый раунд заклинаний, поцелуй в другую щёку, поцелуй в глазки, поцелуй в губы…