Вылезаю из ванны, спускаю воду. Вытираюсь насухо, натягиваю пижаму. Снова прячу папку подальше. И иду в комнату сына. Мой русоволосый малыш спит. Ложусь в его кровать, притягивая сынишку к себе. Вдыхаю аромат детских волос, прижимаю к себе своего кроху.

– Мамочка, ты пришла? – сонно спрашивает малыш, открывая свои светло-серые глазки, такие же как у меня. – Я ждал тебя, мамочка, но заснул.

– Ничего страшного, Павлуш, ты спи, – улыбаюсь я. – Твоя мама рядом и никогда тебя не оставит.

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда, – вторю я Павлику.

– Обещай, – требует у меня сын.

– Обещаю, мой родной.

– Папа тоже всегда будет с нами?

– Конечно, Павлуш. А теперь давай, засыпай.

Сынок утыкается носом мне в плечо, и я тихо вздыхаю, обнимая его. Ради сына я пойду на всё. Даже жизнь отдам, чтобы только жил он. Моя маленькая вселенная собрана в этом мальчике. И какой бы не была сложной моя собственная жизнь, какие бы трудности на пути не всплывали, сыну я должна дать всё, что смогу. Он обязательно закончит выпускной класс, пойдёт в институт, встретит хорошую девушку, обретёт надёжных друзей, а потом и женится, заведёт своих детишек. Я обязана постараться ради его будущего, ради его здоровья. Сын придаёт мне сил вытерпеть что угодно.

Павлик начинает сладко сопеть, и я закрываю глаза улыбаясь. Пришло время сна.

Новый Арбат стоит намертво. К обеду дождь сменился морозом, да таким яростным, что я продрогла, когда бежала в супермаркет за обеденным перекусом. Как бы ни хотели водители попасть по своим делам в понедельник, как бы ни били по клаксонам, машины в пробке двигались в час по чайной ложке. Как бы ни старались спешить пешеходы – доставщики еды и курьеры, гололёд диктовал свои правила – приходилось понуро плестись по тротуару.

– Давай, Алёнка, что как не родная, – возмущалась Света, на мой отказ принять от подруги заказанный ею бизнес-ланч. – Так и будешь пирожком перебиваться? Твой-то ненаглядный явно дома пирует, на твои же честно заработанные.

– Свет, ты не должна тратиться на меня. Мне неудобно.

– Да брось, Котова. У меня нет семьи, которую нужно тянуть. Могу я хоть раз сделать что-то для своей подруги? Я взяла твоё любимое: суп-лапша, шницель с пюре и крабовый.

– Не надо Свет, покушаешь вечером.

– Ну, пожалуйста, ради меня, – смеётся Коробчук. – Ложечку за тётю Свету, ложечку за Павлика, и ложечку за Георгия, который пригласил меня в кино. Съешь, и я расскажу тебе подробности, м?

– Ты и мёртвого уговоришь, – улыбаюсь я, и киваю.

Подруга детства принимается эмоционально рассказывать о вечере пятницы, со всеми подробностями. И в этом вся Света: запоминает и описывает даже цвет шнурков, слишком долго переходя к основным моментам. Иногда это даже немного раздражает, но сейчас такая особенность подруги прекрасно помогает отвлечься от собственных тяжёлых мыслей.

Сорок минут на обед, пятнадцать, чтобы заварить кофе и постоять со Светкой на улице, пока та курит и сплетничает о Марианне Святославовне, секретарше Верочке или Елизарове. После перерыва каким-то образом отделаться от подруги, и отправиться к вышеупомянутому в кабинет с подписанным контрактом. И главное – не смотреть на его стол. Не вспоминать, что он вытворял со мной на этом столе сгорая от стыда и желания.

Я не влюбилась в Бориса, ничего такого. Никогда не чувствовала к нему симпатии, кроме как к грамотному, хоть и занудному руководителю. Всё же на Елизарове держалась вся бухгалтерия. И после пятничного вечера, я не изменила своё мнение. Мистер Бюджет всё ещё оставался Мистером Бюджетом, но оказался отличным любовником, хотя после стольких лет без нормального секса, мне бы сошёл любой любовник, даже средненький.