Дойдя до специальных продуктовых прилавков, за которым стояли бойкие женщины, мы с Лидой выпали в осадок. Если в нашей деревне у знакомой бабульки можно было купить килограмм творога за шесть рублей, то здесь вынь да положь тридцатник! С такими ценами мой запас финансов быстро растворится.

Лидочка тоже взирала на этот беспредел с ужасом в глазах. У нее с собой была еще меньшая сумма, чем у меня.

Решив особо не шиковать, мы закупили крупы и консервы. Не забыли взять и чего-нибудь к чаю в виде сушек и печенья.

Уже в нашей комнате я демонстрировала ей свои заготовленные номера для приемной комиссии. Девушка с восторгом наблюдала за мной и приговаривала:

- Ну, ты просто прима, Любка! Такое талантище. Правильно сделала, что приехала в театральный поступать. Кончаловский или Балабанов тебя с руками оторвут в свои фильмы.

- А я еще подумаю, идти к ним или нет, - я улыбалась и тоже в это верила. По-другому и быть не могло.

* * *

У меня в руках было расписание отборочных туров в двух институтах. Сегодня мне предстоит покорять ГИТИС.

Через три часа буду читать свой отрывок перед маститыми деятелями театра.

Я нервничала и заикалась. Еще никогда не испытывала такой мандраж перед выступлением. От того, как я себя покажу, зависит останусь ли я в Москве или придется возвращаться к бабуле под крыло, а там и парикмахерский ПТУ замаячит на горизонте.

Передернувшись при мысли о чужих прическах, я старательно повторяла в голове текст, который знала уже наизусть.

- Да что ты трясешься, как цуцик? Из-за тебя вон чай на столе разлился, - Лида показала на мокрые пятна на протертой клеенке.

- Волнуюсь, - честно ответила я, - Вроде все знаю, все помню, но ощущение, будто ни черта не помню.

- Это нормально, - усмехнулась Лида, - Было бы хуже, если ты была во всем абсолютно уверена и ни о чем не переживала.

- Почему хуже то? – с недоверием гляжу на нее.

- Да потому! Сейчас ты нервничаешь, и твой мозг максимально сконцентрирован. В нужный момент на экзамене он с легкостью подкинет тебе ответ или решение, как сделать. Так?

- Предположим, - согласилась я.

- А теперь представь, что ты расслаблена и ни о чем не беспокоишься. А тут внезапно наступает критический момент, но твой мозг продолжает оставаться в нирване. Так что радуйся!

- Чепуха какая-то, - пробурчала я, громко прихлебывая горячий чай.

- Не чепуха, а исследования британских ученых!

- Где мы, а где британские ученые, - я рассмеялась, - У нас по определению вся жизнь – это стресс и критический момент.

Лида надулась и продолжила уплетать бутерброд из хлеба и консервы. А что? Дешево, сердито и сытно!

* * *

Наступил ответственный момент. Мою фамилию и имя должны выкрикнуть следующими, как раз после выступления худощавого паренька.

Мне вспоминались утренние слова Лиды про стресс и внезапное озарение. Сейчас как раз тот самый момент, когда на меня должно снизойти вдохновение и весь мой талант.

- Ковальчук Люба, - громко выкрикнул секретарь приемной комиссии, - Давай, проходи.

На негнущихся, словно деревянных ногах, я вышла на сцену. Передо мной сидело четверо уважаемых мастеров и одна незнакомая женщина, скорее всего кто-то из канцелярии.

- Девушка, не задерживайте нас, - раздраженно сказал один из них.

- Меня зовут Ковальчук Любовь Андреевна. Я…

- Мы знаем, как вас зовут, - снисходительно перебил меня мужчина, - Что читать будете?

- Шекспир, отрывок Джульетты к Ромео.

- Начинайте скорее, - поторопил мастер.

- «Мое лицо спасает темнота,

А то б я, знаешь, со стыда сгорела,

Что ты узнал так много обо мне.

Хотела б я восстановить приличье,

Да поздно, притворяться ни к чему.