– Как никогда, – щеки сводит от натянутой улыбки и бранных слов, которые просятся наружу.

Борисыч смерил меня сальным взглядом, но, слава богу, перевел его на свой мигающий телефон. Утренняя болтовня по расписанию.

– Все, все ступайте за работу, – отмахивается от меня, как от надоедливой мухи, и прислоняет телефон к уху. – Доброго дня, какие люди с утра пораньше, слушаю вас…

Я собираю свои вещи, жалкие претензии, опустившуюся гордость и топаю к себе в кабинет.

Закрыться в шкафу и пропасть – вот единственное желание сейчас. Как в сказке. Мне тридцать шесть, а я с надеждой заглядываю в шкаф и нахожу там чудодейственное средство в красивой бутылочке с известной надписью, невольно тянусь к ней, чтоб плеснуть 50 грамм для «жизни» и тут же останавливаю себя.

– Соберись, Люба, – прикрываю глаз и начинаю массировать виски.

Что делают начальницы за закрытыми дверями? Возможно, тоже самое, что сейчас и я. Мы тоже люди и можем снять броню, позволить слабости взять вверх хотя бы на минуту. Такая пауза бывает необходима, чтобы почувствовать жизнь и понять, куда двигаться дальше.

Когда я отсчитываю капельки успокоительного в воду, в кабинет заходит Костя из пиар-отдела. Ему тридцать восемь, он красивый, свободный мужчина. Плюс к этому, покоритель сердец женщин за тридцать и лютый бабник. Ко мне он тоже клеится.

И кстати, я спала с ним. Но об этом чуть позже. Не время вспоминать, да и не хочется.

– Люб, не отвлекаю?

Я жестом показываю, чтоб не мешал, и продолжаю отсчитывать капли.

– Тринадцать, четырнадцать… – не хочу сбиться со счета, и пальцы шалят.

Выпив залпом стакан, я со звуком ставлю его на стол и шумно выдыхаю. Кресло сразу кажется намного мягче, а мир – милее.

– О-о-о, ты после Львова, да? – догадывается он.

Я молча киваю.

– Тогда и мне капельки оставь. Я через час к нему, – усмехается Костя и уверенными шагами сокращает расстояние между нами.

Прикрывая глаза, наваливаюсь на спинку кресла, мечтая, чтоб этот кошмарный день закончился.

Костя подходит ко мне со спины и начинает аккуратно массажировать плечи.

– Кость, не надо.

– Расслабься, Люба. Я просто сниму зажимы, – руки Кости, конечно, космические, а движения… Ему бы массажистом работать, а не здесь штаны просиживать.

Я чуть слышно стону и лишаюсь сил и желания сопротивляться. Руки Кости уже забираются под блузку – так сказать «ближе к телу, чтоб эффект был лучше». От его массажа плечи и шея разогреваются и «живая» кровь приливает к голове и мозгу. Мне становится намного лучше.

– Спасибо, – благодарю спасителя и тут же вздрагиваю от его легкого поцелуя в шею. – Костя, перестань.

– Я соскучился, – шепчет он на ухо и заставляет вспомнить кадры наших редких, но жарких встреч.

Я пытаюсь увернуться, но Костя надавливает большими пальцами на какие-то точки около шеи, и я вся размякаю.

Его руки проникают глубже в декольте, а зубы прикусывают мочку уха. С губ срывается стон.

– Любовь Сергеевна, можно? – заглядывает в кабинет Артур и замирает, увидев «картину маслом».

Я скидываю с себя руки Кости и вскакиваю с места, подобно разъяренной фурии. То ли от того, что Артур увидел, чего не следовало, то ли от его природной наглости и невоспитанности.

– Орлов, вас не учили стучаться?! Выйдите и впредь не заходите ко мне без стука!

Артур, скрипя зубами и прожигая насквозь гневным взглядом Костю, выходит из кабинета.

– Костя, тебе пора.

– Позвонишь?

В дверь отчетливо и чересчур сильно стучат. Я автоматически закатываю глаза. Бог мой, этот Орлов с ума меня сведет!

Костя кивает на прощанье и открывает дверь, пропуская вперед Артура.

– Только после вас, – шипит ему Орлов и, сверля бешенным взглядом моего массажиста, закрывает за ним дверь.