– Я знаю, но у меня все равно возникает мысль, что это не мой человек. Вроде все при ней, но что-то не то…

– Ты типа собираешься расстаться с ней?

– Не знаю… Но в последнее время я чувствую себя не слишком комфортно с этой девушкой.

– Неужели в день ужина у тебя и Наталии был какой-то конфликт?

Эдвард молчит несколько секунд, пока его глаза бегают из стороны в сторону. Он либо не решается что-то сказать, либо как будто пытается найти какую-то отмазку, чтобы заставить Терренса потерять интерес к этой теме и сменить разговор. Но вскоре мужчина резко, тихо выдыхает и говорит кое-что с большой неохотой, часто моргая глазами и выглядя еще более бледным от небольшого испуга:

– Да, мы поссорились незадолго до ужина… И поэтому были такие странные…

– Поссорились? – слегка хмурится Терренс и меняет скорость с помощью коробки передач. – Но из-за чего? Произошло что-то серьезное?

– Нет, ничего серьезного, – неуверенно говорит Эдвард. – Обычная ссора, которая может случиться у любой пары… Кое-какие разногласия…

– Не могли решить, какой фильм посмотреть в кинотеатре? – стараясь немного разрядить обстановку, шутливо интересуется Терренс.

– Ну… В общем-то, да… – Эдвард крепко вцепляется в рукав своей куртки. – Она хочет одно, а я хочу другое… К сожалению, с женщинами иногда очень трудно договориться.

– Но тогда зачем вы пришли на ужин?

– Разве мы могли отказаться? Лично я бы пришел в любом случае, ибо не виделся с тобой и Ракель больше месяца и ужасно скучал по вам. Может, Наталия вообще не хотела идти из-за нашей ссоры, но возможность встретиться с близкими друзьями заставила ее забыть о конфликте.

– В принципе это объясняет, почему она держалась так отстраненно от тебя… – задумчиво говорит Терренс. – Неужели ты так сильно обидел ее, что Наталия мечтала о моменте, когда вы оба уедете домой?

– Э-э-э… – запинается Эдвард, на секунду поджав губы. – Да нет, я обидел ее не так сильно… Просто она восприняла все это слишком близко к сердцу. Наталия такая. Эта девушка может обидеться даже на самую глупую вещь. Например, она очень долго дулась на Ракель, потому что считала, что ее незаслуженно оскорбили.

– Неужели она могла так сильно обидеться на простой конфликт, допустим, из-за выбора кино? – недоумевает Терренс. – Эта девушка ведь должна понимать, что ей не удастся этого избежать. Она что, всегда будет так остро реагировать на любые ссоры?

– Не знаю, Терренс… Мне не нравится вся эта ситуация, но боюсь, эту девушку вряд ли получится изменить. Она впечатлительная, ранимая и сентиментальная… Этого у нее не отнять…

– Да уж, даже слишком… Удивлен, что ее родители не объяснили ей, что нельзя избежать конфликтов и так сильно переживать и обижаться из-за каждого. Они ведь живут в браке почти тридцать лет, как однажды сказала Наталия, и должны были как-то подготовить ее к этому и научить не так остро реагировать.

– Может, и говорили… Возможно, бывало такое, что они могли поругаться при ней… – Эдвард пожимает плечами. – Но наша блондиночка такая… И ее уже никто не изменит…

– Жаль… Очень жаль…

На пару секунд в воздухе воцаряется небольшая пауза, во время которой Терренс слегка хмурится, пока продолжает вести машину, а Эдвард быстро прочищает горло, за время этого разговора успев стать довольно хмурым и немного неуверенным в себе. Он по-прежнему ищет любые способы уйти от темы и попробовать заболтать брата так, чтобы тот поверил тому, что приходит ему на ум.

– Но вы с Ракель не воспринимайте наши ссоры всерьез и не стройте никаких ложных догадок, – неуверенно просит Эдвард. – Если бы что-то и было, то я или Наталия рассказали бы кому-то из вас.