– Мне кажется, песня с подобными словами могла бы стать настоящим хитом, – уверенно предполагает Эдвард, еще раз перечитывая слова на листке в его руках. – Стать для кого-то спасением…

– Нет, именно эту песню мне бы не хотелось выпускать. Если я и записал бы ее, то только для родных и близких.

– То есть, эти слова как бы личные для тебя?

– Я бы сказал, что да. Не хотел бы, чтобы такие личные вещи стали известны всему миру.

– Понимаю…

Терренс кивает, на пару секунд призадумывается и присаживается на диван.

– Знаешь, брат, недавно у меня появилась идея написать такую песню, которая была бы для меня очень значимой… Необязательно, чтобы она была грустной… Я хочу написать такую песню, которую мог бы исполнять только в присутствии самых близких мне людей. Записать в студии, но не выпускать, а пригласить кого-нибудь и послушать ее вместе.

– Не поверишь, но я недавно тоже думал написать какую-то личную для меня песню, – скромно усмехается Эдвард.

– Тоже? – удивляется Терренс.

– Да. – Эдвард кладет листок со словами песни на столик и садится на диван рядом с задумчивым Терренсом. – Мне хочется написать песню, которая рассказывала о том, как я боролся за то, что хотел получить, как чего-то очень хотел и как стремился к своим целям.

– Ну и написал бы что-нибудь. Если скажешь, что у тебя нет вдохновения, то я ни за что не поверю, ибо ты всегда был генератором идей, который работал безотказно.

– Нет, дело не в этом, – скромно хихикает Эдвард. – Просто на написание подобной песни мне нужно настроиться гораздо лучше. Ведь, чтобы написать ее, мне придется вспомнить все, что я пережил. А есть моменты, которые я вообще не хочу вспомнить.

– Ох, вот и у меня та же самая проблема… Вроде хочу что-то написать, но так не хочется вновь проживать многое из того, что было моим ночным кошмаром.

– Может, однажды я и решусь на такое… – Эдвард на пару секунд задумывается и с грустью во взгляде вздыхает. – Правда, в последнее время мне практически не удается придумать какие-то хорошие слова. На днях я пытался что-то написать, но у меня был полный ступор.

– А вот у меня все наоборот… – скромно хихикает Терренс. – Раньше я писал песни только потому, что было надо. И не всегда получалось хорошо. Но сейчас у меня появилось столько идей, что голова просто разрывается.

– Да, братец, походу, мы с тобой поменялись местами, – шутливо отвечает Эдвард. – Я растерял все свои умения, а ты приобрел их и начал писать реальные шедевры.

– Это точно. Ты стремительно покатился назад, а я вскарабкиваюсь все выше и выше. – Терренс тихо усмехается. – Сдаешь позиции, братик, сильно сдаешь.

– Даже у самых лучших иногда бывают черные дни. Плохие стихи, скучные мелодии… Это нормально. Я не особо переживаю. Не получится сейчас, так потом выйдет что-то изумительное.

– Абсолютно согласен… – Терренс с грустью во взгляде вздыхает и запускает руку в свои волосы. – Хотя не сказать, что у меня все хорошо…

– Понимаю… – Эдвард откидывается на спинку дивана. – Я же знаю, как ты уже начал мечтать о том, как ваша группа станет известной, вы будете записывать альбомы, путешествовать по миру с концертами и радовать своих поклонников.

– Об этом я и говорю. Почему-то именно с музыкальной карьерой у меня ничего не получается. В первый раз мне предложили какой-то контракт, но потом внезапно кинули и забыли про меня. А сейчас друзья разругались в пух и прах, и группа близка к распаду. Как будто кто-то упорно не хочет, чтобы я стал музыкантом…

– Но отчаиваться не стоит. Если распадется группа, так снова попробуешь стать сольным музыкантом. Уверен, что студия пойдет тебе на встречу, а менеджер «