- Я тут с покон веков. Ещё тебя у молодой баронессы принимала, её выхаживала, да тебя кормила. Мой-то сынок мёртвым родился - на кухне надорвалась... -  Марлен немного помолчала, справляясь с горькими воспоминаниями, - так бог деток больше и не дал. И мужа прибрал...  А матушка твоя слабенькая была - одно слово, "голубая кровь". В родах выжила, да потом так и болела долгие годы.Так и зачахла.

  Я взяла нянькину руку и прижалась к ней щекой. Очень хотелось хоть немного утешить эту добрую, много пережившую на своём веку женщину, беззаветно преданную Таис и этому старому дому.

  Насколько я поняла - её здесь ничего не держало. Будучи женщиной добросовестной и порядочной, имея за плечами колоссальный опыт ведения хозяйства, она могла уйти в любой другой, более благополучный дом.

  Подозреваю, что и зарплату им тут уже давно никто не платил - работали за крышу и харчи. Но, если та, вторая служанка (Жаннет, кажется. Или Жаклин... потом уточню) оставалась здесь потому, что ей некуда было деваться, то Марлен болела за Таис и барона со всем его баронством всей своей широкой душой.

  Бульон давно закончился, а мы так и сидели с ней вдвоём. Тёплые пальци мягко гладили по волосам. Марлен тихонько покачивалась, обнимая меня, задумчиво глядя в одну точку.

- Ладно, детка, - женщина поцеловала меня в макушку, выходя из оцепенения, - работать надо. И так засиделась с тобой. Пойду я. А ты ещё поспи.

- Марлен, - остановила её я, - Мне очень хочется походить, а одна пока боюсь. Как освободишься, приходи, пожалуйста.

- Конечно приду, ангелочек мой, только рано ведь ещё вставать - слабенькая совсем.

- Ну миленькая, хотя бы по комнате. Пожалуйста. Расхаживаться надо, а то так долго валяться можно, если даже и не пытаться.

- Ух как раздухарилась, - одобрительно покачала головой пампушечка, - значит и вправду на поправку пошла. Приду, родная моя, конечно, приду.

  Я максимально уютно угнездилась под одеялом, стараясь не тревожить повреждённые рёбра. Дышать было тяжело, но не так сильно, как в первый момент, когда я очнулась. Терпимо, в общем.

  Вообще мне показалось, что я принесла в это тело свою жизненную силу, если можно так выразиться. Потому, что избитый организм, не смотря на более чем скудную еду, полную антисанитарию, царившую вокруг,  и лечение молитвой и пиявками (следы от последних обнаружились у линии роста волос на шее), заметно креп.

  Но поспать мне не дали. В приглушённый сумрак комнаты на цыпочках прокрался мальчишка. И я была ему очень рада.

- Таюшка, ты не спишь? - шёпотом спросил малыш.

- Нет, не сплю, - так же шёпотом отозвалась я.

- Я с тобой маленечко посижу? Можно? Я соскучился. Я тихонечко, чтобы матушка не услышала, а то опять заругает. - взволнованно заторопился, зачастил маленький Тео. 

- Иди сюда, ко мне, - я протянула ему руку.

- Меня в комнату отправили, а я к тебе сбежал. - радостно хихикнул малец, и тут же стал серьёзным, - Ты прости меня, Таюшка, это же всё я виноват. Если бы не побежал на дорогу, тебя бы тот страшный конь и не затоптал.

  Понятно теперь, что с девочкой случилось. - отметила про себя я.

  Мальчонка уселся на табурет и положил светлую головку  рядом с моей на подушку.

  Так в душе защемило, так захотелось прикоснуться к этому мелкому чуду.

- Не переживай так уж сильно. Случается всякое. Ты не виноват. Ты просто испугался и растерялся, да?, - я с тихим наслаждением гладила пальцами тонкую кожу детской щеки, трогательные мягкие кудряшки.

- Очень, - признался малыш и тревожно спросил, - ты на меня не сердишься?

- Нет, конечно, - поспешила его успокоить, - разве можно сердиться на такого хорошего мальчика?