– Сто-о-ой, мо-о-ё! – кричим мы и не разбирая дороги мчимся все, как один, за ним вдогонку.

Впрочем, все – да не все.

Как раз в этой ситуации мой Серый не спешит бежать за мной. Ну конечно: куда же я теперь от него денусь, вдали от дома? Ну не брошу же здесь на произвол судьбы! Его внимание, похоже, привлекает странное дерево, удивительным образом высунувшее из-под земли свою верхушку с противоположной от малинника стороны дороги. И вот, пока я нагонял Вавку, запрыгивал вслед за ним в малинник и набивал рот самой красной и спелой ягодой, мой братишка таки успел уже преодолеть приличное расстояние, прежде чем это обнаружилось. Лишь одна сивая головёнка и видна из высокой травы.

– Эй, Серый, стой! – кричу. – На-за-ад!

– Ви-и-ишня! – едва слышу сквозь разноголосую трель обнаглевших кузнечиков возбужденно-радостный голосёнок. – Тут ви-и-ишня!

И вдруг… Серый исчезает, словно сквозь землю проваливается. А спустя мгновение туда же, под землю, с давящим на ультразвуке шелестом и писком проваливается неуловимая чёрная тень.

На доли секунд всё как будто замирает. Даже бестолковый треск больших кузнечиков, подрастающих в нашей местности до размера небольшой саранчи, прекращается.

Мы все застываем… в нелепой напряжённой позе гончей, что на картине, кажется, Серова, в новенькой «Хрестоматии по литературе», которую нам выдали в школьной библиотеке на следующий учебный год. Слышится треск веток, глухие удары, тяжёлое хлопанье крыльев, высокий, давящий сознание свист и испуганные писклявые вопли Серого…

Секундное замешательство, нерешительность – и вот мы одновременно стартуем со своих позиций. Самым коротким путём, напролом, не разбирая дороги мчимся что есть сил! В какой-то точке движения выстраиваемся в некое подобие журавлиного клина, во главе которого первым на торчащую из-под земли вишню, по понятным причинам, наступаю я. За мной чуть поодаль с двух сторон пристраиваются массивные Тарас и Толстый, соответственно за ними на флангах – наш спортсмен Шурик и вездесущий Вавка.

Полоса препятствий захватывает!

Мелькают спины, пятки, руки, головы. Сердце, ухая одновременно по всему телу, перемещается в горло. Вот только места здесь незнакомые, малоизученные, неисследованные. Что там, впереди? Бог весть! Густая высокая колючая трава цепляет за ноги, хлещет по лицу. Земля – вся в кочках, ямках, причудливо сплетённых корнях. Однако ничто не может отвлечь нас от безудержного броска к цели.

Сознание теряет ориентиры… Исчезает и чувство опасности.

И… первым из поля моего бокового зрения исчезает Шурик, за ним, с другой стороны клина, Вавка. Подсознательно чувствуя опасность, торможу, но два мощных удара в спину придают ускорение. Что-то меняется: болезненные хлещущие удары по ногам, телу, лицу, хруст веток, скрежет зубов, всхлипы, ругань, бессвязное бормотание и… Ти-ши-на!

Похоже, что-то случилось?..

– Хи-ха-хо! – первое, что врывается в сознание откуда-то сверху, переходя с девчоночьего визга на старческий кашель.

– Картина Репина «Приплыли», – хрипит Шурик, прямо надо мной прижавшись к толстой ветке и свесив руки и ноги, как тряпочки.

– Не «Приплыли», а «Прибили», – хнычет Тарас, распластавшийся внизу, на корнях огромного дерева, и выглядывая из-под лежащего сверху него Толстого.

– Не «Прибили», – гудит довольный Толстый, – а «Прилипли».

– Ни-че-го себе, – выдыхаю я, лёжа на спине, похоже, на одной из самых неудобных сучковатых веток.

Совсем рядом с собой, прямо за спиной хохочущего Вавки, я вижу брата, крепко обнимающего ствол старого кривого дерева, причудливо по дуге поднимающийся вверх.