Кот ткнулся носом мне в лицо, и я почесала ему под подбородком. Оливер замурлыкал ещё громче. Я вспомнила тот день, когда впервые его увидела. Шёл дождь, я сидела с книжкой у камина. Мама вернулась с улицы и поставила передо мной картонную коробку.

– Что это? – удивлённо спросила я.

– Открой и узнаешь, – сказала она, улыбаясь и стряхивая с волос капли дождя.

Я открыла мокрую коробку. Сначала мне показалось, что в ней нет ничего, кроме одеял. Я в растерянности уставилась на маму.

– Загляни туда ещё разок, – улыбнулась она. – Только будь осторожной.

Копаясь в одеялах, я обнаружила, что в самой их середине было углубление, вроде гнезда. А в гнезде, свернувшись в клубочек размером не больше моего кулака, спал котёнок. Я не могла поверить своим глазам и боялась даже прикоснуться к малышу.

– Смелей, его можно погладить, – подбодрила меня мама.

– Его?

– Да, это котик. Тебе надо будет придумать ему имя.

Я поразмыслила над этим секунду.

– Но почему я должна придумать ему имя?

Мама засмеялась:

– Потому что он твой.

– Мой?!

Тут котёнок открыл глаза – они оказались чёрными-пречёрными – и посмотрел на меня. Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Мама крепко обняла меня, а я прижала к себе Оливера и закрыла глаза.

Воспоминание было очень ясным. Даже несмотря на то что этот котёнок теперь превратился во взрослого кота, мама всё ещё была рядом, стояла где-то за моей спиной и обнимала меня. А Оливер, может, и считался моим, но его любимой хозяйкой всегда была мама.

Я опустила толстяка на пол, прокашлялась, а потом продолжила мыть посуду. Когда я вытерла руки, папа поставил в раковину свою пустую миску.

– Всё хорошо, дружок? – спросил он.

Я постаралась улыбнуться:

– Да, всё хорошо.

– Просто у тебя вид немножко… – Он склонил голову набок.

– …Гениальный? – закончила я, надеясь отвлечь его внимание и заодно прогнать смятение, но папа не засмеялся.

– Что-то не так?

Вообще папу больше интересуют те организмы, которые растут из земли, а не те, что живут в домах, но иногда он замечает больше, чем я от него ожидаю.

– Правда, пап, всё хорошо.

– Точно? – Он положил мне на плечо ладонь размером с лопату.

– Точно, пап. Беги на работу, а то опоздаешь!

Я встала на цыпочки и обняла его. Словами папу не убедишь, а объятиями – можно. Он поверил мне и успокоился.

– Погоди, – сказала я. – У тебя воротник загнулся.

Пока я поправляла воротник на его рубашке, папа стоял неподвижно, как послушный ребёнок.

– Ну вот, так-то лучше! – Я чмокнула его в щёку.

– Хорошего тебе дня, родная.

Папа ушёл, а я побежала наверх, чтобы закончить сборы. Я почистила зубы, надела школьный пиджак, причесала волосы. Вокруг шеи, как талисман, повязала мамин красный шёлковый шарф, а потом надела тёмные очки в черепаховой оправе – незаменимая вещь, чтобы вести слежку: люди не замечают, что ты на них смотришь. Затем я собрала сумку: блокнот, лупу, баночки для вещественных доказательств, порошок для снятия отпечатков пальцев и второй по качеству набор отмычек. (Первый со вчерашнего дня был заперт в ящике полированного стола в кабинете директора.)

Снаружи сияло солнце. На изумрудно-зелёной траве сверкала роса. День, похоже, собирался быть жарким. Я почувствовала прилив гордости: красивые деревья, трава, клумбы – всё это с любовью взращивалось папой и его коллегами. Я вышла через кованую калитку коттеджа, закрыла её за собой и отправилась обычным маршрутом вдоль озера Серпентайн.

Я надеялась, что удастся, как обычно, поболтать с Джей-Пи, который жил в парке. Вообще-то он не то чтобы жил здесь, это ведь запрещено, но он был бездомным. Папа каждый раз делал вид, что не замечает его ночёвок. (Он даже говорил, что от Джей-Пи есть польза: мол, он одним своим видом отгоняет от парка мелких хулиганов.)