Трусливо вздрогнув, белокурая девушка, расслабившаяся, а душою заблудшая, резко отдернула ладонь настойчивого поклонника и, не до конца освободившись от сладостной неги, нехотя поправила нижнюю часть одежды.

– Ты это слышал? – спросила она заговорщицким полушёпотом.

– Что? – внутренне чертыхаясь, переспросил отстранённый любовник, остановившийся на самом интересном моменте. – Что именно я должен был слышать?

– Точно за нами кто-то подсматривает, – попыталась Морева объяснить тревожные страхи (по понятным причинам она желала продолжить прерванную прелюдию в спокойной, не напрягавшей её, обстановке): – Сходи, а? Посмотри, кому надо дай по глупой башке, а затем – если все будет нормально? – обещаю, продолжим.

– Ладно, – согласился расстроенный парень, не видя другого выхода и мысленно себя убеждая, что «порвет» всякого, кто окажется причастным к идиотской, непродуманной шутке (которая стоила ему не просто интимного развлечения, а долгой, возможно пожизненной, перспективы).

Как уже упоминалось, Эбант верховодил всей местной шпаной, а потому никого не боялся; напротив, все остальные страшились одного его грозного вида, и навряд ли бы нашёлся «бесбашенный» человек, способный открыто бросить ему действительный вызов, а дальше вступить в отчаянное противоборство. Вдохновленный достигнутым превосходством, без страха и тени смущения он вступил в непроглядную темень, усиленную разросшимися деревьями. Не преминув разразиться протяжным криком, хулиганистый заводила не обещал ничего приятного либо хорошего:

– Кого поймаю – убью! Лучше «гаситесь», «трусливые черти»!

Словно прислушавшись к строго обозначенному совету, мгновенно раздался многоголосый вой, отображённый десятком лужёных глоток; они передавали как хохотавших парней, так и хихикавших девушек. Следом послышались удалявшиеся отзвуки убегавшей молодежной ватаги.

– Вот, «вонючие гниды»! – крикнул им вслед разгневанный забияка, поднимая тяжёлый камень и импульсивно кидая его вдогонку. – Только попробуйте вернуться – «порву»!

Он бросал каменный вестник лишь так, для голой проформы, прекрасно понимая, что тот назначенную цель все равно не найдет; однако глухой шлепок, последовавший за удачным броском, и едва различимый вскрик подтвердили совсем обратное – нехилый булыжник попал туда, куда и предназначался.

– Ага! – радостно воскликнул дерзкий юнец, разгоряченный неожиданной и легкой победой. – Доигрались, поганые выродки?! На будущее учтите: церемониться я не стану, и даже в сплошной темноте жестоко накажу любого, кто мне помешает!

Еще немного постояв и на всякий случай помахав вдаль впечатлительным кулачищем, Эбант, желавший было последовать за тупоумными шутниками следом (чтобы кому-нибудь из них как следует наподдать) вдруг посчитал, что виноватый в той или иной мере жестоко наказан. Не стоит сомневаться, он решил вернуться к занятию, более приятному, правда, бесцеремонно прерванному, тем более что жёсткого отказа (как он понял) сегодня ему не будет. Томимый вожделенными мыслями, Виктор вернулся обратно и сел на прежнее место; он занял почти ту же самую позу, как можно быстрее намереваясь вернуться к приятному упражнению, во внеплановом прекращении коего он был нисколько не виноватым. К моменту его ожидаемого прибытия Морева уже чуть-чуть поостыла и, переволновавшись, напряжённо вслушивалась в пугавшую мраком тревожную пустоту.

– Что-то, Витя, я как-то теперь «стремаюсь», – сказала она чуть слышно, одновременно снимая с изумительной коленки мужскую ладонь, заново пытающуюся проделать всю прежнюю операцию, – вдруг наши неспокойные друзья опять возвернутся, а мне, ой! бы как не желалось, чтобы нас застали в интимной, порочной позиции. Давай перенесем наше похотливое рандеву на долгое после, когда рядом не окажется переросших придурков?