В противоположность нам союзники намного легче находили себе людей в оккупированных нами странах, где хватало патриотов, которые из одних только идейных соображений искали любые способы побороть «оккупантов».

Поэтому я верил, что следует больше рассчитывать на добровольцев из числа немецких солдат, которые могли бы работать в сопровождении одного или двух местных жителей в качестве проводников и знатоков обычаев местности. Мы хотели проводить «военные диверсионно-разведывательные операции», опираясь сугубо на солдатскую основу.

Вызов к фюреру. – Полет в «Волчье логово». – Главная ставка фюрера. – Перед верховным главнокомандующим. – Выбор пал на меня. – «Мой друг Муссолини». – Секретное поручение. – У генерала Штудента[93] и Гиммлера. – Короткий разговор в Фридентале. – Оценка обстановки Гиммлером. – «Неподходящий человек». – Лихорадочные приготовления. – Блонди. – Полет на «Хейнкель Не-111»[94]в Италию. – Штаб-квартира во Фраскати[95]. – Приглашение к фельдмаршалу Кессельрингу[96]. – Перед моими людьми. – По следу

26 июля 1943 года, надев свой лучший гражданский костюм, я встретился в Берлине в гостинице «Эдем» с одним профессором Венского университета, которого помнил еще со студенческой скамьи. Затянувшиеся обеденные часы за приятной беседой в холле за чашечкой кофе пролетели совершенно незаметно. Мы вспоминали Вену, нашу общую родину и друзей, и тут мною овладело ощущение какого-то непонятного внутреннего беспокойства. Как и полагалось, я заранее сообщил, где в случае чего меня можно найти, так что вроде бы переживать было не о чем – при необходимости меня обязательно подозвали бы к телефону. Однако беспокойство не проходило, а, наоборот, усиливалось.

«Что бы это могло значить?» – подумал я и, не выдержав, направился к телефону, чтобы вызвать свою канцелярию.

Оказалось, что меня разыскивают уже битых два часа.

– Шеф, вас вызывают в главную ставку фюрера! – послышался в трубке взволнованный голос моей секретарши. – На взлетном поле аэродрома Темпельхоф[97] в семнадцать часов вас ждет самолет!

Теперь причина охватившего меня волнения была понятна – не каждый день обыкновенного солдата вызывали к самому фюреру, в главной ставке которого я до этого еще не был.

– Скажите Радлу, чтобы срочно отправлялся ко мне на квартиру, взял форму, туалетные принадлежности и ехал на аэродром. И пусть все хорошенько проверит, – поборов внутреннее волнение, постарался как можно спокойнее сказать я. – А вы не в курсе, в чем дело?

– Нет! Нам ничего не известно. Радл немедленно выезжает! Я передам ему, чтобы он ничего не забыл!

Я быстро попрощался со своим венским знакомым, который тоже пришел в сильное волнение от известия, что меня вызывают в главную ставку фюрера.

– Ни пуха ни пера! – только и произнес он.

Проезжая по берлинским улицам по пути на аэродром, я не переставал ломать голову над причиной такого вызова, продумывая все варианты.

«Неужели речь пойдет об операции «Франц»? – думал я. – Нет, это вряд ли. Может быть, его интересует операция «Ульм»? А вот это весьма вероятно, хотя трудно представить, чтобы по этому поводу меня вызывали в главную ставку фюрера. Что ж, остается только ждать».

На аэродроме меня уже поджидал мой начальник штаба со свертком и папкой в руках. Пока я быстро переодевался, Карл Радл сообщил, что слышал по радио о том, что в Италии произошла смена правительства, но связать это событие с причиной моего срочного вызова нам и в голову не пришло. Закончив с переодеванием, мы направились к летному полю, где уже стоял «Юнкере Ю-52»[98], удивляясь тому комфорту, которым меня окружили. Шутка ли, предоставить такой большой самолет всего одному пассажиру! Я уже стоял на ступеньке лестницы, как ни с того ни с сего меня что-то развернуло.