По возвращении домой на вокзале французские дипломаты стали свидетелями забастовки. Железнодорожники задержали состав с зерном, следующий в Финляндию в расположение немецких войск в счет репараций по Брестскому договору. Они не желали отдавать хлеб немцам. Власть проявила настойчивость и разогнала толпу оружейными выстрелами. Поезд удалось отправить по назначению. Но рабочие железной дороги остались недовольны.

– Вот она, движущая сила контрреволюции, – сказал Нуланс де Робиену. Мы будем поддерживать всех, кто недоволен властью большевиков.

– Какие будут указания насчет военной миссии? Граф де Люберсак, один из наших офицеров на службе большевиков, будучи проездом в Вологде, сообщил, что Красная армия уже кое-где ведет бои против немцев. Сопротивление им будет нарастать. Он вместе с капитаном Садулем уверен в правильности этой политики. Впрочем, – де Робиен сделал паузу, – граф хитер и имеет репутацию известного лжеца. Я бы ему не доверял. Вспоминаю, как в ноябре прошлого года он докладывал о том, что на фронте благополучно, а в это время там всё уже рушилось, – заметил секретарь посольства.

– Да, да, припоминаю этот случай, и опять в центре событий капитан Жак Садуль, – недовольно сказал Нуланс, – я же просил как-то нейтрализовать его влияние.

– Как? Мы здесь, а он в Москве со всеми связями и знакомствами. Пока большевики будут обещать войну с немцами, позиции Садуля и ему подобных неуязвимы.

– Порой мне кажется, что мы рубим сук, на котором сами же сидим, – недовольно пробурчал посол Нуланс.

Его политическая идея, и, самое главное, – закулисная борьба с набирающей влияние Америкой только начинали реализовываться. Он должен был сосредоточится на главном. В конце концов, что могут сделать несколько французских офицеров с этой толпой бывших военных, которые уже никогда не станут полноценной дисциплинированной армией. Разложение не имеет обратного хода. В этом он ежедневно убеждался, наблюдая русских солдат здесь, на Вологодском вокзале.

Апрель 1918 года в новой столице Российской Советской республики Москве выдался на редкость насыщенным на события. Завершился переезд из Петрограда Советского правительства, была ликвидирована боевая анархистская организация «Черная Гвардия». В страну прибыл посол Германии граф Мирбах.

Это означало начало признания власти большевиков в государствах союзных и зависимых от немцев. Произошло и еще множество разных, менее видных со стороны, но также важных для страны событий.

В суматохе первых недель после переезда, большевистское руководство как-то не сразу осознало отсутствие в столице дипломатического корпуса стран Антанты. Рядом были только консульские работники и лояльные большевизму иностранцы, с которыми, как тогда казалось большевикам, и нужно выстраивать отношения.

Британец Локкарт, американец Роббинс, француз Садуль всем видом показывали, что дело именно так и обстоит, что вопрос о замене официальных представителей в принципе решен.

Французский посол Нуланс не смог выехать из России, теперь он сломлен и вынужден идти в фарватере политики американцев.

Американец Френсис добровольно обрек себя на политическую изоляцию в Вологде, официальных английских дипломатов в стране нет. Остальные представители европейских стран в масштабах мировой политики – не в счет. Остаются только они, пока неофициальные лица, но это вопрос времени.

Нарком иностранных дел Чичерин как-то сказал Роббинсу:

Было бы желательно, чтобы полковник имел какой-то дипломатический чин, консула, например, тогда контакты между нами имели бы официальный характер.