– Дуглас вроде как мой кузен.

– «Вроде как»? Впервые о таком слышу, – хитро улыбнулась Мэдди, вскинув брови.

– Наши родители – лучшие друзья. Вот прямо лучшие из лучших. Они все вместе делают: ходят на вечеринки, ездят отдыхать… А мы их единственные дети. Я называю его маму тетушка Марго. Мы одногодки, хотя Дуглас ведет себя так, словно на десять лет меня старше. Все наше детство мы были вынуждены провести вместе, и – да, теперь он действительно приятный человек. В четырнадцать он был той еще занозой в заднице. – Она скривилась. – И в шестнадцать тоже. Но он изменился и вполне мне нравится.

У ее глаз собрались морщинки.

– Иронично, но теперь, когда нас не заставляют проводить время вместе, мы делаем это сами, добровольно. Он один из моих лучших друзей. – На секунду лицо Сири омрачилось печалью. Она скользнула взглядом по морю, а потом подняла голову и уже будничным тоном добавила: – Но теперь он взрослый, богат, как Крёз, и… – ее глаза потемнели, – влюблен в Кори. И это я их познакомила, черт возьми. Я работаю стилистом, – она понизила голос, – и именно поэтому могу потешаться над Кори и Тарой. Если захочу, я сделаю из них посмешище на фотосессии. Мы достаточно часто работаем вместе, поэтому повод волноваться у них есть.

На ее губах заиграла улыбка Макиавелли.

– А Саймон ходил в школу с Дугласом. Они закадычные друзья. Кори он знает со времен тенниса.

– А я должна его знать, да? – шепотом спросила Мэдди, оглянувшись через плечо.

Сири издала громкий смешок.

– Ага, – ответила она с озорным видом.

– Ой, блин, – застонала Мэдди. – Вот это я лажанула. Он знаменитость, да?

– Ну, это он так думает, – сказала Сири и добавила уже добродушнее: – Он раньше играл в теннис – двадцать лет назад стал финалистом в юниорском парном разряде Уимблдонского турнира. Честно скажу, он был хорош, но после этой победы ничего не добился.

– Как жалко.

– Незачем его жалеть. Он всю карьеру на этом построил, и ничего. Не сожалеет, не грустит. Тара – френеми[6] Кори. Что бы ты ни делала, не влезай между этими двумя. Они либо ходят под ручку, либо шипят друг на друга, как кошки, и эти состояния меняются по щелчку пальцев. Не сближайся с ними.

– А Ник? – как бы невзначай спросила девушка.

– Ах, наш новоприбывший красавчик. Милашка, да? – Ее глаза сверкнули.

Мэдди сморщила носик.

– Не мой типаж.

– Он вряд ли тут долго протянет, он так-то не во вкусе Тары. Обычно она выбирает кого-то, кто может отвести ее на красную дорожку, отменную вечеринку, или того, кто хорошо выглядит в объективе фотокамеры. Может, здесь что-то бо́льшее. – Она элегантно пожала плечиком. – Внешность у него что надо, мозги на месте, хотя – время покажет.

Сири засмеялась и махнула книгой в сторону Мэдди:

– А я – циничная старая гарпия, в этом бизнесе очень давно. Дуглас – знаток своего дела. Может, внешностью он и не блещет, но сердце у него доброе. – Она вдруг вздернула подбородок, мимолетно улыбнулась Мэдди и уткнулась в книгу.

Что ж, это пролило свет на обстоятельства, подумала девушка, пробираясь к первой из двух гостевых кают на этой палубе. Помимо этих здесь еще были каюта Ивана и ее собственная. Мэдди не терпелось узнать, как гости расположились в своих комнатах. Пока судно покачивалось на волнах, ветер трепал ее короткие кудряшки, которые сбежали из сооруженного ею хвостика. Она все задавалась вопросом, как же Кори держит свои великолепные волосы под контролем. Первая каюта оказалась пуста; учитывая, что здесь восемь кают, а людей шесть, четверо из которых состояли в отношениях, ничего удивительного в этом не было.