В поддержку моей кандидатуры на пленуме выступила Лидия Швецова, секретарь парторганизации золотодобывающей фабрики, и еще два товарища.

За меня проголосовали единогласно, таким образом, меня избрали первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии под аплодисменты. Мне оставалось искренне поблагодарить всех членов пленума за оказанное доверие и закрыть заседание, еще раз заверив их, что буду отрабатывать это доверие честно и добросовестно.

После пленума мы – двое крайкомовцев и двое местных – пошли в кабинет первого секретаря райкома обсуждать вопросы передачи дел новому руководству. Все это было, конечно, большим событием для меня и района, где во главе района поставили малоизвестного геолога, которому только тридцать пять лет, ранее не работавшего в партийных органах. Не ожидали этого и наши геологи – как в геологической партии, где я работал, и в Ангарской экспедиции, так и в Красноярском территориальном геологоуправлении.

Вечером после трудового дня Фридовский, Евгений Иванович Бодягин, начальник рудоприискового управления, и я пошли в особую комнату для гостей поселковой столовой поужинать. Кудрявцев тоже принял участие, но задержался с нами ненадолго, объяснил, что ему надо готовиться к отъезду в Красноярск, и мы его задерживать не стали. Ужин затянулся надолго, пили коньяк и закусывали мороженой брусникой с сахаром и другими местными деликатесами. Поскольку домой пришел очень поздно, то и сообщением не обрадовал свою супругу, хотя заранее предупредил ее о партийных мероприятиях и своей задержке. Она сделала мне выговор и ушла спать, потом несколько дней не разговаривала, вот так была сбита моя радость – избрание первым руководителем Северо-Енисейского района! Хотя взаимоотношения с женой всегда были теплые и доброжелательные.

Итак, пленум райкома сделал меня освобожденным партийным работником – первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии. Должность высокая, и могу ли я на ней удержаться, было первым вопросом не только для меня, но и для района, уж слишком высокий взлет. Теперь отступать было просто некуда, но я все еще сомневался: потяну ли я этот воз?

На другой день Кудрявцев стал меня торопить с передачей дел, ему хотелось поскорее уехать в Красноярск. Я знал, что он не рекомендовал мою кандидатуру, у него, по-видимому, были другие люди в преемники, поскольку он меня просто не знал и со мною никогда не общался. А все решила Анна Емельяновна Ермилова, приехавшая в район подбирать кандидата на должность первого секретаря. Она беседовала со многими членами райкома и представила в крайком, вероятно, несколько кандидатур на эту должность. А там, просеяв всех, остановились на мне. Это мое предположение потом подтвердил инструктор крайкома Кутяшев. Кудрявцев был, конечно, умным, со мной разговоры вел доброжелательно, только на официальной ноте, соблюдая партийный этикет.

Помощников и советников, как начинать партийную работу, у меня не было. Работников аппарата я всех знал, но ни с кем не был в дружеских отношениях. Да я этого и не хотел, думал, что профессиональным партработником стану сам, своим трудом.

После окончательного приема партийных документов и подписания приемочного акта мы с Кудрявцевым остались вдвоем, краевые работники уехали. Кудрявцев, закаленный партийный работник, многоопытный, уже бывал во многих встрясках, и он, как мне кажется, ждал от меня, когда я спрошу совета, с чего мне начинать свою работу. Но я специально уходил от этой темы, поскольку не все разделял в практике и методах партийного руководства районом Кудрявцевым, многие вещи я категорически не воспринимал из сталинской школы партийцев, как они часто себя называли. Не разделял их практику и методы, но и сам не знал, как работать по-новому. Поэтому беседа прошла скованно. Но один совет мне Кудрявцев дал: