Существовала и обычная клятва, на которую я могла согласиться, она визировалась в мэрии, по ней могли привлечь к ответственности через суд. Но Реган указал именно магическую клятву на крови – самый радикальный вариант. Вытаскивая меня из тюрьмы, палач собирался сделать из меня рабыню. У него не было причин мне доверять, но и подозревать в злонамеренности тоже. Жаль, что мы уже не в Ритиле – в столице у меня нет шансов спастись из тюрьмы и избежать эшафота.

– Возможно, вы не знаете деталей, – издалека начал Иден, недовольный моим категорическим отказом.

– Я отлично знаю детали, лэр Реган, – сухо перебила я, поднимаясь. Было страшно, жутко и обидно, что вот так закончится моя жизнь. Палач, конечно, проследит, чтобы я не сбежала, и сам приведет приговор в исполнение. Единственная радость, что у моей смерти будет красивое лицо.

– Почему я должен вам доверять?

Меня, покорно ждущую у двери своей незавидной участи, окинули сердитым взглядом, досадливо поморщились и язвительно осведомились:

– Назовите хоть одну причину, почему вы не станете доносить на меня? Или не попытаетесь продать информацию обо мне?

Недоверие обидело, больно резануло острыми когтями по сердцу. Ответила быстро, в тон палачу, терять было нечего, он уже все решил, выхода два – рабство или смерть. А я надеялась на сотрудничество, глупая.

– Мне некому на вас доносить.

Он считает, что я двадцать лет сидела в Ритиле, потому что из гордости не хотела обратиться к родне или могущественным покровителям? У меня много недостатков, но откровенной глупости среди них нет. Да, было существо, которое неожиданно и совершенно бескорыстно помогло мне. Я не знала о нем ровным счетом ничего, не видела лица, только глаза с алым огнем в глубине зрачка, выдающим его расу. Я не пыталась его найти, понимая глупость подобной затеи – он тоже мог скрываться от врагов. Лишь стала относиться к вампирам благожелательно, хоть и не без некоторой настороженности.

Как Идену могло прийти в голову, что я могу предать того, кто мне помог?!

Обида цвела в душе буйным цветом – меня заподозрили в предательстве заранее, даже не разобравшись, что я собой представляю!

– О, какое интересное уточнение – некому доносить, – медленно, будто пробуя каждое слово на вкус, произнес Иден, задумчиво покрутив перстень. Недоверие в карих глазах сменила откровенная издевка.

Я больше не боялась будущего – злилась. Глаза Идена ничуть не изменили цвет, а значит, все это представление с магической клятвой разыграли для меня. Зачем – не понятно. Видимо, чтобы проверить реакцию на предложение стать рабыней.

– А если бы было кому доносить? – Поняв, что спрашивать я ничего не буду, сказал Иден и расслабленно откинулся на высокую спинку кресла. Он источал желчь, насмехался, и это окончательно вывело меня из себя.

Хочет проверить мою реакцию? Превосходно! Сдерживаться мне теперь незачем.

– Я не попала бы в тюрьму! Не жила бы двадцать лет в измененном теле, рискуя однажды не проснуться! – Подбежав к столу, я бросила манто поверх бумаг и, наклонившись вперед, спросила, едва сдерживая рвущийся из горла клекот: – Вы это хотели услышать?

Палач ничего не ответил, его взгляд скользил по моему напряженному лицу, словно сопоставляя мою реакцию с тем, что он ожидал. Ему это нравилось. Он меня проверял, в этом я была уверена.

Руки, о которые я оперлась изо всех сил, начали затекать, раздражение медленно сменяло желание сделать что-нибудь не по плану Идена.

Неужели я настолько предсказуема?

Оторвавшись от стола, я потерла ноющие ладони и уселась в кресло, чинно сложив руки на коленях и стыдливо прикрыв глаза ресницами. Послушать самого палача я не могла, а вот его кабинет – с удовольствием. Конечно, мировой заговор тут никто не готовил и даже, похоже, в этом помещении никто не работал – лишь сегодня здесь звучал шорох бумаг и скрип пера.