– Да благословит тебя Свет! Да будет светла ваша дорога! – кричали нам жители.

Пройдя по украшенной площади, мы свернули на улицу с магазинами, овощными лавками и таверной, которую не раз посещали с другими солдатами. Помню, раньше рынки переливались самоцветами. Камни всех мастей и цветов: азурит и бирюза, жемчуг, купленный за гроши у Морских. Множеству других камней я и не знал названия.

Сейчас горожане радовались и, за неимением прочего, выкладывали на прилавки все, что смогло сохраниться в уцелевших домах. Старушки раздавали семечки и яблоки детям, а сами танцевали, смеялись и пели скорбную военную песнь.

Меж славных рек и лазурных скал

Нам птичью песнь ветер шептал

Великий край, родная земля,

Под белым флагом два синих крыла

И вот пробил звон скорби людской,

Великий край повстречался со тьмой.

Не знали мы, как страшен удар.

Война началась, Конринхол угасал.

Шли дни, и вот наш род поредел,

Каждый дом без мужчин опустел,

И бились они меж собой до конца,

Ведь тьма разрушает сердца.

Спустя года повелел наш король:

Я дочь отдам, если встанешь со мной.

Морской народ согласился помочь,

Принцессу отдали чудовищу вод.

Семь долгих лет дожидались конца,

Наш родной край поглощала чума.

Здесь птичий люд, в небесах два крыла,

Но раны они не оставят в сердцах.

Прошла война, вернулись сыны,

Наш славный край вновь увидел цвета,

Ликует люд с счастьем в глазах,

Птицы вернулись домой навсегда…

Женщины потерявшие мужей, даже не имея такого количества шрамов, как никто подходили под наш девиз “раны на коже, но не в сердце” – они не утратили веру в будущее под крылом Светлой Матери. Я на секунду дал себе поблажку и залюбовался этой простой красотой.

– Рос, идем. Еда стынет! – открывая скрипучую дверь, прокричал Истар.

Внутри таверны было тепло и уютно: шумные разговоры мужчин и стук деревянных стаканов звучали от каждого стола.

Мы увидели знакомых солдат и пошли к ним для приветствия.

– Кто-нибудь знает, что там с командиром третьих? – донеслось до нас, когда мы почти подойдя к столу.

– Я слышал, что принц увез его с одной из полевых.

– Точно-точно! – помотал указательным пальцем солдат, продолжая. – На Иэнгоре ровного места не осталось, так сильно его задел смрад.

– Принц увез Иэнгора? – спросил еще один.

– Наша славная парочка, – икнул, – командир и русалочка, – хохотнул хмельной вояка.

Я резко положил ладонь на плечо последнего, крепко сдавливая. Мужчина сидел к нам спиной, поэтому не мог видеть нашего приближения, и ничуть не испугался, но остальные… Я следил за солдатами, они друг за другом округляли глаза, как будто и вовсе пытались не дышать: один неловкий вздох повлечет за собой немыслимые последствия. Шум стих, солдаты понуро сгорбились, вдалеке были слышны шепотки пропустивших сказанное людей.

– Простите его, командир, – тихо сказал один из смельчаков, двинув вояку плечом.

Мы с Таром переглянулись. В его глазах я не нашел злости, лишь ехидные отголоски.

– Наслаждайтесь вечером, языки вам отрубят завтра, – строго произнес я, еле пряча улыбку.

Шутник обернулся, до хмельного ума медленно, но верно доходило. Он будто сразу протрезвел. В глазах пьяная хмель за секунду сменилась отчаянным ужасом. Переводя взгляд с меня на Истара, словно не мог определиться, перед кем он сильнее виноват, молча открывал рот, ища нужные слова, и затараторил:

– Светлая Матерь, Ваше Высочество… Я не… Я никогда бы… Командир! – взгляд блуждал между нами. – Ваше Высочество…

Забавно было наблюдать за этим действом, но мне его стало жалко. Шутки над командиром еще можно простить, но вот над самим принцем!.. Истар подумал точно также и решил прекратить страдания парня: