Это и стало поворотным моментом. Последний этап в череде событий, которые неизбежно привели бы к самоуничтожению Эндрю Маккэслина. Никто не смог бы спасти его, кроме него самого.

Помимо того, у него был Мэт, о котором он должен был заботиться.

– Как давно вы живете на островах?

Вопрос Арден вернул его в настоящее, которое не было таким тусклым и беспросветным.

– Большую часть моей взрослой жизни. После того как я начал выигрывать и зарабатывать хорошие деньги на индоссаментах, мне показалось, что это – идеальное место для холостяка. Я жил в Гонолулу, когда встретил Элли. Она…

Он резко оборвал себя. Потом посмотрел в стакан, который держал в руках, и его плечи опустились.

– Я знаю о вашей жене, Эндрю, – мягко сказала Арден. – Вам не нужно извиняться, когда вы называете ее имя.

В ее глазах он увидел сочувствие. Но это не было похоже на то патологическое любопытство, которое он привык замечать на лицах тех, кто задавал ему вопросы. Именно поэтому продолжил:

– Ее отец был морским офицером в Перле. Элеонора Элизабет Дэвидсон. Он сказал ей тогда, что столь громкое имя никак не может носить такая миниатюрная женщина: она была малюсенькая, а имя – первой леди и королевы.

– И вы сократили его до Элли. – Арден ободряюще улыбнулась.

Эндрю усмехнулся и ответил:

– Да, но ее родители были очень недовольны. – Он сделал глоток воды и стал рисовать круги на запотевшем стекле стакана. – В любом случае после ее смерти мне хотелось переменить обстановку, и я переехал на Мауи, где народу гораздо меньше. Я хотел защитить свою личную жизнь и оградить Мэта от любопытствующих.

Арден напряглась:

– Мэта?

– Моего сына. – Эндрю широко улыбнулся.

У нее перехватило дыхание, а сердце, казалось, выпрыгивало, тем не менее она смогла ответить:

– Да, да. Я читала и о нем тоже.

– Он бесподобный. Самый умный и сообразительный ребенок во всем мире. Сегодня утром он… – Эндрю не закончил предложение. – Извините, меня совсем заносит, когда я начинаю говорить о сыне.

– Ну, меня такие разговоры не утомляют.

– Если вы разрешаете, я скажу. Стоит заметить, что именно мой сын был единственным человеком за последнее время, которым я мог гордиться. Мы живем прямо на пляже. Ему так нравится.

Арден прилагала все усилия, чтобы не потерять контроль над собой, и ее взгляд устремился за горизонт. Солнце отливало медью на поверхности океана.

На него было больно смотреть. Остров Молокай на северо-западе казался серо-голубой тенью на фоне неба. Дул легкий ветерок, и грациозные пальмы ритмично покачивались ему в такт. Пенистые, с белыми барашками волны легко накатывали на песчаный пляж, как будто целуя его, и сразу же убегали назад.

– Я могу понять, почему вы предпочли жить здесь. Тут так хорошо.

– Мне здесь очень нравится. Исцеляет и мозг и тело.

Эндрю удивлялся себе, почему он так откровенно беседует с этой женщиной. Но он знал причину. Эта женщина вселяла в него уверенность и излучала понимание. Внезапно его озарило, и он вопросительно поднял широкую загорелую бровь:

– Вы сказали, что дома нет никого, кто бы скучал по вас. Вы не замужем?

– Нет. Я разведена.

– Дети?

– Сын. Джоу. – Она посмотрела ему в глаза. – Он умер.

Он что-то пробормотал, потом вздохнул и сказал:

– Извините. Я знаю, какими болезненными могут быть случайные напоминания.

– Не извиняйтесь. Единственное, что мне бывает крайне неприятно, так это то, что мои друзья специально стараются не говорить о нем, как будто его и не существовало.

– Я тоже с этим столкнулся. Люди избегают называть имя Элли, как будто боятся, что я начну рыдать и им станет неловко или еще что-нибудь.