– Нам некуда торопиться, узнаем друг друга постепенно и не заметим, как все окажется на своих местах, будто всегда так и было. Главное, что намерения у всех самые добрые.

И тут дочь буквально завопила:

– Кто вы такой, чтобы претендовать здесь на какое-нибудь место? Любовник мамы? Ну и оставайтесь им на здоровье! Часть этой квартиры моя, и я против вашего присутствия. Категорически против!

Мы не успели сориентироваться из-за этого неожиданного визгливого крика. Арина же и не думала понижать голос. Он стал захлебывающимся и сообщил, что ее папа вот-вот вернется домой. Он совершил ошибку, поддался искушению, но он нас с ней очень любит, просто ему неловко говорить об этом со мной. А с дочкой он все обсудил, и она его ждет со дня на день. И я буду счастлива, что не надо искать ему замену, потому что дороже этого мужчины для меня никого не было, нет и не будет.

– Опомнись, жена недавно родила ему мальчиков-близнецов, он доволен и возвращаться не собирается, – попыталась образумить ее я. – Смирись с этим, доченька. И прекрати, наконец, хамить. А то мне очень стыдно за то, как я тебя воспитала.

– Нормально воспитала. Я тебя спасаю, а ты не понимаешь. Стыдно должно быть вам, Илья!

– За любовь к твоей маме? – изумился он.

– Какая это любовь? Просто кратковременная страсть к женскому типу, который был распространен в вашей юности, а теперь вышел из моды. Худенькая невысокая большеглазая брюнетка с короткой стрижкой без укладки. Женитесь сдуру, через год сосчитаете все ее морщины и заведете молодую любовницу. А она останется для разговоров по душам в лучшем случае.

– Ты меня не знаешь. – Илья разозлился, и это настораживало.

– И не хочу знать. Мои одноклассники регулярно видят своих отцов и отчимов с телками, которые им в дочери годятся. А жены, ровесницы мамы, все терпят, потому что никого не найдут взамен неверных мужей. Только мама терпеть не будет. Жестоко второй раз заставлять ее разводиться, любя. Она мне в первый раз заявила: «Если любишь, надо отпустить». Наивная. Будто без ее согласия человек не уйдет. Да я же сказала, вы трахайтесь, держитесь за руки, сияйте глазами, как прожекторами. Только не здесь. Это в принципе тошнотворно выглядит в ваши годы.

Впервые в жизни мне захотелось реветь и лупить ее всем, что под руку попадется. Но тогда плакала она – некрасиво, громко и жалобно.

– Так, давайте прервемся. Для одного раза вполне достаточно, – утомленно сказал Илья. – Мы выяснили, что намерения у Арины благородные, просто взгляд на человеческие взаимоотношения довольно циничный. Успокаивайся, девочка, отдыхай в частично твоей квартире. А мы с Надей поедем ко мне и поговорим.

В машине он извинился за то, что помолчит до дома. Я была ему благодарна – обсуждать случившееся не было сил. Мысли растекались, не сформировавшись, и противной холодной капелью долбили мою несчастную голову. Так, как тогда, мы друг на друга еще не набрасывались. Близость без единого слова мнилась важнейшим актом самосохранения: если не исполним все, чему научились за жизнь в разных постелях, умрем немедленно. Исполнили. Остались живы.

– А девчонке впору спасибо говорить, – промурлыкал Илья. – Такого у меня никогда не было. Я в нирвану, все.

– Я с тобой. Там места много, – вырвалось у меня.

– О да, грустная моя радость, – пробормотал он.

Мне показалось, что мы оба потеряли сознание. А когда очнулись и немного бестолково ласково пошептались, он заговорил первым:

– Наденька, Арина так и не изжила за пять лет горе после ухода отца. Вряд ли она действительно ждет его возвращения. Зато истерически боится потерять еще и тебя. Твое замужество для нее – то же самое, что его женитьба. Предательство дочери. Она тебе уже говорила, что не просила себя рожать?